Легенды Великолесья. Мальчик, который шагнул в вулкан

«Осторожно, друг мой! Никто не знает, куда может привести эта дверь. Воздушный Янван построен и продолжает строиться из воображения и переживаний великих магов и безмолвных духов умерших. Любая дверь может привести тебя в совершенно невероятное место, или даже в другой вариант города, существующий одновременно с этим, а следующая дверь — в третий, и так без конца. В чужих фантазиях легко заблудиться навсегда».

Ян отдернул руку от дверного кольца, покачал головой и поводил ладонью по прохладной стене.

— Физически стены сделаны из пара?

— В сущности да, — согласился Лавадэр, немного подумав.

— Зачем тогда двери? Разве нельзя пройти через стену силой воли, наподобие этих молниеносных полетов.

— В Воздушном Янване силой воли можно сделать практически все, что угодно. Но есть проблема — мысль о том, чтобы сделать стену воздушномягкой, какой ей, собственно, и положено быть, сделает тоже самое и с твердью города.

Ян посмотрел под ноги и поежился от мысли о падении с такой огромной высоты. Лавадэр указал на огромный куб, который медленно вращался, зависнув в воздухе в конце длинного пустынного проспекта:

— Вот, например, «Фантазиум». Его построил один мудрец, кажется, пару сотен лет назад.

Ян и Лавадэр «прыгнули» на «Фантазиум» — каждая его грань была стеной с множеством дверей и собственной силой притяжения. Сквозь прозрачные стены было видно все происходящее почти до самого центра куба. Внутреннее пространство «Фантазиума» было заполнено трехмерными лабиринтами, по которым медленно бродили люди.

— «Фантазиум» исполняет их самые сокровенные желания и мечты. С каждым желанием человек уходит все глубже по лабиринту. Каждое желание отбирает у человека силы, доставляя короткую радость и мучая осадком бесцельности. Каждое исполненное кубом желание отдаляет человека от всех тех, кого он знал — память о них постепенно стирается. Доходя до конца лабиринта, человек становится совершенно пуст, слаб и одинок. Его существо угасает и превращается в шарик голубого сияния, хаотично носящийся по центру «Фантазиума». Некоторые, в самом начале лабиринта, пока еще помнят, куда идти, поворачивают назад. Но таких людей очень мало. И многие из них возвращаются снова, чтобы исчезнуть навсегда.

— Вы бывали там? — неожиданно спросил Ян.

— К сожалению, да. И возвращался не раз. До «Фантазиума» я не мог представить, насколько велика сила желаний, насколько безумным бывает стремление к мечте. Это по-настоящему страшно, когда ты понимаешь, что вдруг становишься равнодушен к тем, кого любил. Их образы блекнут, воспоминания о самых дорогих моментах в жизни теряются в общем ворохе сиюминутных мыслей. Я наложил на свою дверь заклятие — если я прикоснусь к ней, мне попросту оторвет руки. Грубовато, но эффективно.

— Как это, на вашу дверь?

— Куб готовит для каждого дверь с его именем, его собственный лабиринт, притягательный и прекрасный. Я подозревал, что тебе будет интересно — твоя дверь там, в правом углу.

Ян, затаив дыхание и аккуратно ступая между дверями с табличками, направился в указанном направлении. Наконец он увидел небольшую дверь с простой ручкой. Прибитая мелкими гвоздиками табличка гласила: «ЯН СЕРОВСКИ». Ян облизал пересохшие губы и обтер о штаны вспотевшие руки. От внутренней борьбы по лбу поползли капельки пота. Ян глубоко вздохнул, глядя в пол, и внезапно схватился за ручку двери — та открылась легко и бесшумно. За дверью оказался слабо освещенный коридор с пожелтевшими бумажными обоями на стенах и маленьким ковриком у порога. В воздухе стояла уютная смесь запахов супа и стирального порошка. Ян сделал несколько шагов и оглянулся. Пространство позади невероятно растянулось — крошечная фигурка старого мага загораживала солнечный свет в дверном проеме размером со спичечный коробок. Ян облокотился рукой о стену, сделал еще пару шагов и замер. За поворотом коридора, в небольшой комнате слышались мужской и женский голоса:

— Клади руку, не бойся. Чувствуешь?

— Нет, ничего.

— Ну как же? Пинается! Вот опять!

— О! И правда! Такой бойкий! Наш малыш…

— Аккуратнее, мой милый, ты отобьешь маме печень…

— Все-таки Ян?

— Да, мне нравится, хорошее имя.

— Хорошо, пусть будет Ян.

У Яна перехватило дыхание. Он сделал еще один шаг, на мгновение заглянул за угол и у него подкосились ноги. В скромной, но аккуратной кухне со старомодной тряпичной люстрой и кружевными занавесками сидела молодая Эмма Серовски и держала на своем большом животе руку сидящего спиной к коридору мужчины в домашнем халате и тапочках. Отпрянув назад, Ян упал на колени, прислонился спиной к стене и схватился за голову. Сознание как бы приостановилось, мир сжался до маленькой точки, поднимая целую лавину чувств, которые, казалось, грозили взорвать его изнутри. Старая боль, мучительное воспаление души вырвалось наружу — Ян рыдал в полный голос, сжимая кулаки и уткнувшись лбом в колени…