Легион и сияние

–Эх, район города прекрасный, новый, красивый, – осторожно сказала Лика, нарушая тишину. – Только построили его у черта на куличиках, как Нип говорит. И забыли расширить дороги.

–А ты работаешь на Уисти? – спросил Эклиш. – Нип нормально в этому относится?

–Да, знаешь, не все такие пробивные как он, чтобы уйти от Уисти с чистой совестью, а я очень ценю возможность заниматься творчеством. Выбор друзей Нип уважает достаточно и не капает мне на мозг.

–А, так вы друзья, – протянул Эклиш и тут же получил от Лики взгляд, полный бешенства. Парень чуть не вжался в кресло.

–Да, друзья! Представь себе! – рявкнула она, чуть дёрнула руль, словно хотела кинуться на сияние и перегрызть ему шею. Но уже через секунду она остыла, буркнула извинение и кривляясь, объяснила. – Просто каждый встречный, когда слышит это, делает лицо, как у тебя, и задает тупые вопросы. Нип же в своем роде знаменит.

–В смысле?

Лика быстро зашла в социальные сети и нашла немало материала. Видео с бесячей анимацией смены кадра, случайные съемки в аэропорту, отрезки каких-то интервью и встреч. Арты, взрослые фанфики и огромные обсуждения его личной жизни. Это не было похоже на настоящую популярность, а больше так, на всплеск интереса школьниц.

–Он разок попал на видео, пару раз на интервью – там резко высказался, как он относится к Фонду Уисти. На обложку журнала запихнули на волне с темой Арики. И все, он небольшая знаменитость, – с наигранным торжество произнесла Лика.

Она нервно надавила на клаксон и ругнулась на влезшего в ряд автохама.

– Как бы про него знают, но толпы не теряют головы. Ну согласись, он такой таинственный весь, симпатичный. Да, во-от, – протянула Лика и на секунду словно потеряла мысль. – Но у него нет девушки, он закоренелый холостяк и нас часто подкалывают, что мы как бы “друзья с привилегиями”. Типо, не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Ха! Выговорилась, даже полегчало.

Эклиш ошалело кивнул.

–Так, значит, держать рот на замке, что я у него ночевал?

–Да, а то тебя замучают тупыми шутками, – сказала она и громко цокнула. – Еще минут пятнадцать и выползем из пробки. А там до логова Уисти домчимся как ветер.

Они заехали на кольцо, в центре которого стоял огромный монумент. Четверо безликих человекоподобных существ держали на плечах хрупкую фигурку девочки. Девушки. На ее лице было несколько линий – они показывали ее шрамы на правой щеке. Один от уха до края подбородка, второй с виска до уголка рта и последний на глазу. В каменных руках она держала каменные цветы, а ноги скрестила.

–Это в память Арики. “Последний легион, до которого добралась жестокость” – так там написано.

–Я знаю. Звучит красиво, – сказал Эклиш. – Только как-то утопично.

Восемь лет назад парень не сильно интересовался серьезными вещами. Работа, проблемы и заботы – все было за далеким горизонтом. Эклиш никогда не грезил, что пойдет на границу мира и будет защищать Накир от резафов, как хотели почти все закатные,, поэтому учился небрежно. Он тогда еще не знал, что это и называют беззаботностью.

А потом все изменилось. В Яргоне, раскрыли сеть подпольных боевых ям. И дрались там не собаки, а легионы. Ровесники Эклиша жили хуже, чем скоты на убой по принципу “либо ты, либо тебя”. Кто-то анонимно сдал место, где все происходило. Это была искра в солому – на головы мерзавцев молниеносно обрушилось небо. И даже тогда сияние не обратил должного внимания – ведь Яргон далеко.

Потом были репортажи, интервью, расследования, документалки. Эклиш впервые увидел и узнал, что значит чувствовать чужую горечь через цифровую картинку, через набор пикселей. Он был бы рад тогда вернуться в свою беззаботность, но уже не знал как. Перед глазами стояли грязные клетки, массивные ошейники из металла и снимки освобожденных подростков. Меньше двадцати парней из нескольких сотен – девушек в живых не осталось.

Их личности держали в секрете, реабилитацию провели тайно. Лишь некоторые из них могли открыто рассказать на камеру, что происходило в Яме. Одним из них был тот самый Уисти Нейз, который после возвращения к нормальной жизни решил помогать легионам и создал свой Фонд.

Эклиш узнал про Арику Макирл немного позже, когда ее судьба уже привлекла внимание достаточно сильно, чтобы выйти за границу мира. Каждый спасенный легион твердил, что она не заслужила своей участи. Милая девушка с уродливыми следами жестокости – шрамами – на лице, помогавшая всем вокруг. Слабый робкий легион. Отдавала еду, выхаживала товарищей, лечила их своими силами. Всегда надеялась, что скоро кошмар закончится.

Судя по рассказам выживших, Арику выставили против самого сильного и отчаянного. Если бы он не убил ее, то убили бы его. Это была последняя смерть в Ямах до того, как весь ужас закончился. На Яргоне люди требовали возобновить смертную казнь и покарать не только преступников, но и их семьи. Хаос перерос в смирение, и бедная девочка Арика стала “последней жертвой”.

Ей было шестнадцать.

Эклишу тоже.

 Сейчас ему двадцать четыре и он все еще помнил ту историю, которая когда-то так его поразила.