Легион выродков

Прорвавшиеся истребители нашей группы вывалились точно позади обстреливающих транспорты файратов и дали дружный залп. Идущий последним опорник запечатал схлопывающийся тоннель и повис за ним, поливая по кругу изо всех стволов. В таких условиях обстреливать транспорты крокодилам стало проблематично. Их атака была сорвана.

Теперь нам осталось только продержаться до подхода остальных сил. И мы продержались. Десять минут по корабельному времени. Десять минут, за которые мы потеряли три истребителя (слава богу, пилоты живы) и измолотили столько же файратов.

А дальше, понятно, прибыла тяжелая артиллерия. За три минуты до старта транспортов земные крейсера вместе с выродками разогнали вцепившихся в них крокодилов и прыгнули к нам. Так что остатки тех, кто пытался столь нагло испортить нам «праздник» по отправке транспортов, добивали вместе. Добили.

И главной наградой за все это стали две быстро удаляющиеся яркие звезды разогнавшихся наконец и вышедших на крейсерскую скорость транспортов Экспедиционного Корпуса.

Хотя, если честно, я это плохо помнил. И как добивали, и как бежали оставшиеся файраты, потерявшие цель; и как земные крейсеры, сухо поблагодарив по связи датана Жальику, отбывали за транспортами.

По идее, надо было бы узнать, а кто выжил (и выжил ли хоть кто-то) из пятерки МИКов, попавших под наш залп. Узнать и извиниться перед нашими. Все эти данные были известны с самого начала. Но я не решился их узнавать. Мне просто не хватило духу…

А потом стало поздно.

Глава 16

Стакан уже не был таким прозрачным, каким его мне принесли. Вернее, каким я его забрал из бара. Стащил, короче. Но мне сейчас было плевать на его чистоту и прозрачность. Жидкость, которая в нем плескалась, имела странный цвет, не менее странный запах и отвратительный вкус. Правда, в голову поддавало мгновенно. И это было то, что надо.

Я поднял бокал и посмотрел через него на мягко светящийся потолок каюты. Мне показалось, что так что-то изменится. Я ошибся. Не изменилось ничего. Стакан остался таким же мутноватым, содержимое не заиграло живыми красками, запах никуда не делся, да и вообще, что я хотел увидеть на потолке через это пойло? Мягкий свет? Он никуда не делся. Он единственный остался таким же, каким был несколько дней назад. Тогда, когда здесь веселились два землянина. Экораз и дэ-ка шесть. С тех пор утекло много материи. Энтропия повеселилась от души. Оторвалась, так сказать, по полной.

В этой каюте больше не было ни веселья, ни экораза, ни, кажется, уже дэ-ка шесть. И тогда тут не было алкоголя – он был лишним. Зато теперь – самое то. Типа лекарство. Одна беда: ни хрена он не лечит. Проблема с похмелья – все равно проблема.

Но как же хочется напиться! Чтобы голова просто не могла думать ни о чем. Чтобы дергающееся сознание приходило за проблемой – а тут хоп, и никого нет. Ну, или хотя бы никто не отвечает.

А отвечать придется. И уже завтра. Черт, завтра. Вот уж никогда бы не подумал, что захочу хотя бы на день отсрочить возвращение домой. Хотя днем раньше, днем позже – да какая разница?

Уши заполнил противный писк. Что это? Вызов от входной двери? О, нет. Вот чего я сейчас точно не хочу – так это общения. Спасибо. Уже наобщались – дальше некуда. Хотя. Если разобраться, они-то в чем виноваты?

Да? А кто тогда виноват? Никто? Как обычно в этой жизни – в самых гнусных гадостях не виноват никто. «Так получилось». Наимерзейшее словосочетание.

Но оно действительно «получилось», и с этим уже ничего не поделаешь. Но как же хочется кому-нибудь предъявить счет…

Злость медленно затопила сознание. Я отстраненно наблюдал, как моя рука сама собой сжалась на стакане. Побелели ногти. Мутное стекло заскользило в пальцах.

Да пошло оно все!

Я запустил стаканом в стену. И мгновение с удовольствием наблюдал, как он летит, расплескивая отвратительное пойло со странным цветом и запахом. Потом удовольствие кончилось. Н-да, стаканом я зря в стену запустил. А пить из чего? Ну и ладно, из горла тоже сойдет. Тем более что стакан, кажется, не разбился. Стены тут мягкие. Безопасные.

Черт, да тут все мягкое и безопасное, вот только не обезопасило ничего и никого…

Меня скрутило от базграничного отвращения к жизни, и я приложился к бутылке. А прикольно смотреть, как из горлышка льется бухло… И почему я раньше так не делал?

Глоток – и я понял, почему. Меня скрутило еще сильнее, но теперь уже от отвращения к этой гадости в бутылке. Уй-е, отрава…

Вызов входной двери не унимался.

– На хер! – посоветовал я ему через плечо.

Тупая железяка не вняла. Трели продолжались, вынося сознание и раздражая неимоверно. Пришлось встать. Вот же скотина там какая, а? Неужели непонятно, что если не открывают – это не всегда означает, что никого нет, это еще может означать, что никого не хотят видеть.