Легионеры

Может, ему показалось, но у амбала, который бил его, в глазах просквозило что-то отдаленно похожее на сожаление. Для него это что-то было проявлением самого доброго, наверное, на что он был способен.

Латынин кивал еще два раза. Потом отошел к своему любимому месту у печки.

– Да… Юрий… Семенович… – в три приема выговорил Марк, продолжая находиться в объятиях вышибалы. – Тебе за каждого охранника… положено по десятке… строгого режима. Судить тебя надо было давно, по твоему окружению. Но ты хорошо устроился, живешь в стране слепых. Никто не замечает твоего роскошного дома, зверей, которыми ты окружил себя.

Сергей, почувствовав соль во рту, сплюнул на ковер и покачал головой, увидев кровь.

Латынин присел на валик кресла. В руках кочерга. Ее он, возможно, использует не по прямому назначению. Хотя почему не по прямому? Она словно выкована для таких недоносков, как Марковцев. Он и сейчас смотрится смелым, сильным, несломленным, чем продолжает наводить не страх, конечно, но легкий трепет.

«Личность?» – сам себя спросил Латынин. И не ответил. Приказал охраннику:

– Что-то он разговорился.

Амбал шагнул к Марку в тот момент, когда Сергей, чувствуя на спине ритмичное сердцебиение второго охранника, резко согнул ногу в колене, ударяя того в пах. И тут же провел очередной удар затылком в лицо. Он не сомневался, что даже после двух очень болезненных ударов вышибала останется стоять, как скала, потому тотчас же, опираясь на него, двинул ногами подступившего вплотную амбала.

И еще одно резкое движение головой, после которого Марк, высвободив правую руку, обвил ею шею охранника, впился зубами в его щеку и вместе с ним, ускоряя темп, пробежал до печки. Хороший прием, охранник даже не сопротивлялся, он сам бежал за страшной болью в прокушенной щеке, как глупый осел бежит за привязанной впереди него морковкой. Мощнейший удар головой в край кирпичной кладки, и «старейшина» с раскроенной черепной коробкой обмяк окончательно. Но Сергей, шагнув ему за спину, опускался вместе с ним, избегая получить пулю от второго, вставшего на ноги. Опускался и высвобождал пистолет из наплечной кобуры охранника.

Выстрел.

Еще один.

Лишь с третьего раза ему удалось остановить живучего амбала.

Сильный, хорошо сложенный, с кочергой в руке Латынин все же выглядел смешно перед бывшим комбригом спецназа, который в течение коротких секунд показал ему технику рукопашного боя. Сейчас Марк действительно походил на боксера-профессионала после одиннадцатого раунда: усталый, с болезненной маской на лице… получивший указание кончить противника в последнем, двенадцатом раунде.

Кочерга – это, конечно, несерьезно. Вот «Иж» – модификация «люкс», приклад «Монте-Карло», деревянная «револьверная» рукоятка, – висевший на стене – совсем другое дело. Но до него не успеешь добежать – пуля догонит.

И Латынин, совершив одну глупость, продолжил череду ошибок, крутанув в руках для устрашения кованую кочергу.

– Убью, – не совсем уверенно и не очень громко выкрикнул он. И мог бы загибать пальцы, считая и ошибки, и секунды, отпущенные ему подполковником. Который подходил все ближе и ближе.

– Убью!

Нервы генерала не выдержали, и он ринулся в атаку, широко замахнувшись кочергой, как клюшкой для гольфа.

Сергей молниеносно развернулся вдоль линии этого бесшабашного наскока, поймал пробегающего мимо генерала за руку, развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул противника на себя, отпуская руку и подставляя локоть под дернувшуюся к нему голову генерала.

Получив удар на противоходе, Латынин остановился как вкопанный и словно раздумывал, стоять ему или падать.

Сергей взял из безвольных рук генерала холодное оружие и отбросил его к печке. Чуть присев, он вернул Латынину очень болезненный удар, которым по приказу хозяина дома потчевал гостя бритый вышибала.

– Больно? – Марк без особых, казалось, усилий поднял Латынина и швырнул его на стену. Не спеша приблизившись, снова поставил его на ноги и еще раз проверил на прочность живот противника. – Ну как, Юрий Семенович, самочувствие?

Марк напоследок продемонстрировал Латынину прием, который в просторечии называется плюшками рождественской выпечки: синхронный удар по ушам открытыми ладонями.

– Вот и все, господин генерал. – Марк снова взял в руки оружие.

Латынин не мог слышать его, даже собственный крик заглушала адская боль. Она в клочья рвала внутренности и разрывала голову. И наконец разорвала окончательно. Он стоял на коленях и сжимал виски руками, когда пуля из «макарова» вошла ему точно в середину головы…

Сергей удивился живучести одного из охранников, пускающего изо рта кровавые пузыри. Это он бил его, в его глазах промелькнуло сожаление. Все же проявил человеческие чувства, пожалел его Марковцев и выстрелил амбалу в голову.