Легкие шаги в Океане

– Ния… – шептал он, погружаясь в круговерть зеркального блеска. – Ния…

– Он бредит, – сказал кто-то над его головой.

Юноша с трудом приподнял тяжелые веки. Над ним склонилось озабоченное женское лицо.

– Ния… – прошептал он. – Ния…

– Это я, Тирх, – вымолвило лицо, наклоняясь еще ниже. – Это я, твоя мать. Посмотри на меня. Ты бредишь.

– Нет! – закричал он. – Нет…

На самом деле из его сомкнутых губ вырвался только слабый стон.

– Он бредит, – повторил мужской голос. – Это лихорадка. Пусть отдохнет, пока лекарство окажет свое действие.

– Мне кажется, он пришел в себя, – возразил женский голос.

Нависшее лицо отодвинулось вверх, и Тирх с облегчением вздохнул. Перед ним все померкло.

– Видите, он еще в беспамятстве, – сказал целитель. – Ему необходим покой. Идемте.

Они вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

– Он поправится? – спросила мать Тирха.

– Разумеется, – обнадежил ее целитель. – Нет оснований для беспокойства. Мальчика сразила нервная лихорадка. Это пройдет.

– Мы нашли его в Бамбуковой Роще, у болота… Как он туда попал?

Женщина сжала виски тонкими длинными пальцами. Она очень переволновалась, пока искали ее сына.

– Вероятно, он неважно себя почувствовал, искал уединения, – предположил целитель. – Отправился на прогулку в рощу и вот… упал, потерял сознание. Типичные симптомы нервной лихорадки.

«Он так сильно любит Нию, – подумала мать. – Размолвка с невестой лишила его рассудка. Бедный мальчик!»

– Побудьте у нас пару дней, пока Тирх не встанет на ноги, – попросила она.

– Конечно…

Глава 14

Подлипки. Наше время

Визит Широкова произвел на Лену странное впечатление. Она ощущала несколько эмоций одновременно – любопытство, восторг и страх.

«Чего я боюсь? – спрашивала она себя. – Очередного разочарования? Жизненной драмы? Любви – возможно, безответной? Или во мне заговорил инстинкт самосохранения? Рядом с Широковым возникает угроза не только моему благополучию, но и жизни. Гибель Багирова – тому подтверждение».

Она понимала, что у Павла сейчас трудный период, черная полоса. Ему нужно отвлечься, забыться, и его поступок может быть продиктован именно этим. А ей так хотелось обмануться!

«Не будь дурой! – обрывала ее вторая Лена, более трезвая и критичная. – Не хватало только раскиснуть и поверить в мимолетный порыв мужского сердца. Что говорит тебе твой небогатый жизненный опыт? Мужчины – сезонные сборщики меда. При первом же дуновении осеннего ветра они улетают кто куда. Искать другие цветы или укромный уголок, где можно погрузиться в спячку до следующего сладкого сбора. Они не плохи и не хороши, они просто такие. И Широков – один из них. Его приезд не что иное, как минутная слабость. Такое происходит со всеми, даже самыми крутыми парнями».

Но первая Лена оказалась неисправимой мечтательницей. В глубине ее души теплилась надежда. А вдруг? Разве «плохиши» никогда не влюбляются в обыкновенных девушек? Правда, она – уже зрелая разведенная дама. Но ведь и Широков далеко не принц. Единственное достоинство – набит деньгами, как инкассаторский мешок.

Впрочем, не единственное… не стоит лукавить. Она вспомнила, как его губы скользнули по ее щеке и как сладко замерло сердце.

Они пили коньяк, и Лена опьянела. Что она болтала? Какую-то чепуху и глупости. Стыдно! Ей лучше не употреблять спиртное, особенно в мужском обществе. Мозги съезжают набекрень. Позорище… Широков небось до сих пор смеется. Кажется, она ему и про Харлампия разболтала. А ведь обещала Гришиной держать язык за зубами. Ужас! Что на нее нашло? Она опять все испортила. Как же поправить дело?