Легкий флирт с тяжкими последствиями

Но эта кофточка мне очень понравилась, и я надела ее поверх своей фланелевой ночной рубашки. Потом Виппи Берд вручила мне свой подарок – детское лоскутное одеяло на вате, которое сшила сама, вручную, даже не пользуясь швейной машинкой, и на котором сама вышила Пастушку Сьюзи, героиню наших любимых детских сказок, и семь ее овечек. Она заранее чувствовала, что родится девочка, объяснила Виппи Берд, но на всякий случай сделала еще одно, если будет мальчик. Когда она увидела, как я рада этому подарку, она пообещала, что на первый день рождения Мэйберд сделает ей одеяло с майскими пташками. Я до сих пор недоумеваю, когда Виппи Берд успела сделать эти одеяльца, ведь она все время была у меня на виду.

Но нам не довелось справить первый день рождения Мэйберд, хотя мы так об этом мечтали! Уже на третий или четвертый день врач сказал, что малышка не в порядке. Он считал, что, поскольку она родилась до срока, ее легкие не успели сформироваться и она не может нормально дышать.

Как это несправедливо, пожаловалась я Виппи Берд. Я полностью покорилась судьбе, когда потеряла первого ребенка, потому что у меня не было времени полюбить его, но я уже успела полюбить Мэйберд. Виппи Берд сказала, что надо благодарить бога за каждое мгновение, которое мы провели вместе с этим бесценным ребенком, и что лучше было иметь Мэйберд хоть несколько дней, чем не иметь вовсе, и ее слова чуть-чуть смягчили мою боль.

Виппи Берд сообщила Мэй-Анне телеграммой, что Мэйберд долго не проживет. Мэй-Анна позвонила руководству больницы и договорилась, чтобы меня перевели в отдельную палату, объяснив Виппи Берд, что мне тяжело будет находиться вместе с другими, более счастливыми матерями. Мэй-Анна знала, что гордость не позволит нам с Пинком согласиться, чтобы она оплачивала мое пребывание в отдельной палате, подобно тому как в свое время она сама не согласилась взять деньги у моей мамы, и поэтому она попросила Виппи Берд объяснить мне, что больничное начальство само так распорядилось, потому что одна одноместная палата случайно оказалась свободной. Лишь много позже я узнала, что отдельную палату оплатила мне Мэй-Анна.

Пинк так и не увидал нашу дочь живой и ни разу не подержал ее в своих больших руках, и это осталось моей печалью на всю жизнь. Перед самым ее концом доктор распорядился принести ее мне, и, лежа в постели, я держала ее на руках, а Виппи Берд сидела рядом со мной, и медсестра ждала у окна, но так тихо, что я про нее совсем забыла. В больнице по военному времени не хватало рабочих рук, но медсестра до последней секунды жизни моей крошки никуда не уходила и даже дала мне подержать ее еще чуть-чуть, а потом взяла из моих рук, словно живую, и сказала мне: «Господь прибрал ее, миссис Варско».

По словам Чика, он думал, что Пинк сойдет с ума от горя. Пинк сказал, что должен быть со мной, пусть хоть на похоронах, но начальство отказалось его отпускать, и он хотел уже уйти в самоволку, но Чик втолковал ему, что так он не успеет никуда добраться, а очень быстро окажется в тюрьме, и никому от этого не будет легче.

Пинк ругал себя за то, что ушел в армию, когда ему следовало быть дома, хотя никто не мог позаботиться обо мне лучше, чем Виппи Берд. Но в этой беде никто – ни он, ни она – не были в состоянии ничем мне помочь.

На похоронах были только самые близкие. Малютка Мэйберд лежала в своем крохотном гробике, как маленький ангелок, завернутая в саван из розового шелка. И гроб, и саван заказала Мэй-Анна, и она же дала Свиному Рылу денег на свечи, хотя Виппи Берд сказала, что свечи сейчас ни к чему, ведь души таких младенцев отправляются прямо в рай. Виппи Берд сказала, что свечи были нужны самой Мэй-Анне, потому что в этот момент она сама ближе всего была к материнству.

Вернувшись домой с кладбища, я села в гостиной в кресло-качалку, маленький Мун забрался ко мне на колени и сказал: «Я люблю тебя, тетя Эффа Коммандер», – и заснул у меня на руках. То, что он был у нас с Виппи Берд один на двоих, поддерживало меня, и Пинк тоже сумел пережить наше горе и чуть позже сказал мне, что у нас с ним будут еще дети, но это так и не осуществилось.

Мэй-Анна никогда не забывала Мэйберд, и с тех пор каждый год в одной из бьюттских газет в разделе «В память почивших» в день смерти Мэйберд появлялось несколько слов: «В память дорогой Мэйберд, ушедшей безвременно. Помним, скорбим. МАК»

.

12

В день, когда наши ребята отправились в Европу на транспортном судне, Виппи Берд припомнила ту давнюю схватку на плотах – тогда, когда мы были еще детьми. «Бастер и Стеннер Свиное Рыло были сильнее всех остальных ребят, и ни тот, ни другой не пошли в армию. Забавно, ты не находишь?» – спросила она. Конечно, мы ни в чем не винили Бастера, но нам было странно, что федеральное правительство рассматривает чтение молитв и махание кадилом как «отрасль, важную для национальной обороны».