Легкий текст. Как писать тексты, которые интересно читать и приятно слушать

Русский устный

Блок Нины Зверевой

На тренингах по публичным выступлениям я часто даю участникам задание: рассказать о себе за полторы минуты. Знаю заранее: большинство из них перескажут собственное резюме – причем с помощью штампов и общих слов.

Но знаю и другое: в группе найдется как минимум один человек, кто приведет живой рассказ. И на его основе я смогу объяснить, как важно искать то самое точное слово и тот самый нужный факт.

Повторю еще раз: главное – не сказать. Главное – запомниться.

Иногда я делаю эксперимент – увы, еще ни разу он не закончился удачно.

В группе, где люди хорошо друг друга знают (например, во время корпоративного тренинга), я прошу людей разбиться на пары. И потом каждый из пары рассказывает про своего партнера.

И случается то, что не хочется вспоминать.

Миловидная женщина поворачивается к своей подруге и говорит:

– Танюша, как много нами пережито! Ты – моя лучшая подруга! Люблю тебя, солнышко мое! Где Танюша – там всегда солнышко. И если мне не хватает тепла, я всегда звоню Танюше.

И дальше – сплошные чмок-чмок и общие слова.

Мужчины не отстают от женщин. В их речах, как правило, нет слащавости, но общих слов – ничуть не меньше.

Во время таких «презентаций» я смотрю на другого человека – того, кому посвящены эти слова. Он чувствует себя неловко. Говорится вроде бы о нем – но в то же время абсолютно не о нем. В таких речах нет ничего индивидуального, никакой «обеспеченности фактами».

Но и тут каждый раз в группе оказываются один-два человека, которые могут рассказывать о своих знакомых так, что у слушателей замирает сердце.

– Мы в горы шли, – говорит крупный, уверенный в себе мужчина, – снег, холод, дышать тяжело. И можно сказать инструктору: «Все, устал» – и остановить подъем. Я правда устал – но я видите, какой лось? А впереди идет Лёня. Лёнь, покажись! Видите, он мало похож на лося. Но он идет. И оборачивается, только чтоб посмотреть: как я там? Не отстал? И я понимаю: если уж Лёня идет, почему ж я-то не могу? Уже там, на вершине, спрашиваю у Лёни: «Откуда у тебя силы?» А он говорит: «Ну, я же понимал, что ты идешь следом».

Вот и вся история.

Она рассказывает о человеке гораздо больше, чем банальное «добрый-умный-интеллигентный-остроумный». Не работают эти определения! А живая история работает.

И еще мне в словесных портретах людей почти всегда не хватает деталей внешности – таких, по которым я могу представить героя. Мне важно, голубые или карие у человека глаза, важно, кудрявые или прямые волосы (или волос и вовсе нет)… Мне важны эти подробности, чтобы я через толстые линзы очков увидела человека науки, а через веселые голубые глаза и пепельные взлохмаченные волосы – дамского угодника.

Самая богатая коллекция, какая может быть, – это коллекция человеческих характеров и поступков.

Поделюсь с вами одним из алгоритмов того, как рассказывать о человеке.

1. Назовите имя человека и скажите, кем он вам приходится.

Можно начать так: «Учитель. Мария Иннокентьевна». Или: «Наташа. Дочка». Можно назвать имя, которым человека звали в семье или в коллективе. Например: «Директриса. Мы звали ее Гипербола».

В нашей семье, кстати, мою маму все звали «бап». Это «имя» появилось забавно: моя маленькая дочка то и дело говорила: «Послушай, бап!» И всем так понравилось это неправильное «бап», что оно сохранилось на долгие годы.

2. Дайте несколько деталей внешности человека. Причем речь идет не о том, чтобы назвать рост-вес-возраст человека. Скорее, используйте те детали, с помощью которых человек сам формирует свою внешность: очки, перемотанные изолентой. Или высокие каблуки – в любой ситуации, вплоть до роддома. Или скрещенные на груди руки. Всегда скрещенные, что бы ни случилось.

Моя мама – это потрепанный томик Пастернака. Она знала его стихи наизусть. И, если я вижу в книжном магазине Пастернака, у меня сердце вздрагивает: сразу вспоминаю маму.

3. Вспомните любимые словечки, фразы человека, возможно – его девиз.

4. Коротко расскажите историю приключения, которое произошло с вами и этим человеком. Например, мы с мамой очень любили хохотать. И нам это доставляло некоторые неудобства. Однажды мы так громко расхохотались в автобусе, что водитель даже остановился, выглянул в салон и спросил: «А куда вы едете?» Мы честно ответили: «В цирк». И после этого хохотал уже весь автобус.

Ужасно было, когда мы начинали хохотать на папиной фотоохоте, – своим смехом мы вспугивали дичь. Но папа и правда выглядел смешно: худой, замерший с фотоаппаратом в неестественной позе, он представлял забавное зрелище.

А однажды мы расхохотались в самом неподходящем для этого месте – на концерте классической музыки. Мы нарядились, приехали в театр – и пианист начал играть те же самые вещи, что нам дома изо дня в день играл папа!