Легко и просто, или Кризис тридцати лет

Последний его рабочий день закончился почти трагично. Как обычно названивая мне постоянно, Игорь требовал доказательств того, что я дома: «включи телек, хлопни дверью, что-то звуки у тебя не те». Я не раздражалась, спокойно доказывала любимому, что я именно там, где говорю. Вроде получалось убедить. Но через час у Игоря начинался новый бзик, под названием «Да, ты дома. Но ты не одна». Как доказать, что я одна, я не знала.

– Приходи, проверь, – пыталась шутить, – Во сколько ты будешь?

– А зачем тебе знать во сколько я буду? – Игорь явно злился, и, кажется, был не очень трезв, – Чтобы успеть выпроводить гостей?

– Каких гостей? – смеялась я.

– Ну, тебе виднее, – орал он в трубку, и тут же бросал её. А через минуту снова перезванивал, – Кто там у тебя? Мариночка? Наташка? Скажи, я не буду злиться. Просто скажи правду.

Я не понимала, что страшного в том, если ко мне и вправду пришли бы подруги. Но ещё больше я не понимала, в чём я виновата, если подруги, действительно, уже давно у меня не были. И ведь никак не докажешь. Я впадала в ступор. Но пыталась всё свети на смех. Игоря раздражало слово «ревность», он говорил, что не ревнует меня, а просто не любит вранья. Но ведь я и не врала…

Он пришёл внезапно, днём. Не предупреждая. Позвонил в домофон. Я испугалась. Первый этаж, я одна… Никого не жду. Не открыла. Тут же стала набирать ему на телефон.

В ответ ругань и маты.

– Да я, конечно, а что, ты кого-то ещё ждёшь?

Вошёл в ярости в бутылкой пива, по ходу уже не первой. Как в анекдоте обошёл квартиру, и, абсолютно не шутя, заглянул в шкаф и под кровать.

Таким я его ещё не видела. Его обаятельное личико с огромными грустными глазищами стало каким-то чужим и страшным. Не страшным, в смысле некрасивым, а страшным… таким, что можно испугаться. И я испугалась. И в первый раз за всё время разревелась. От отчаяния, от обиды, от непонятости, от поруганных надежд, от оскорбления своих чувств. Я захлёбывалась слезами и сбивчиво твердила:

– Неужели ты не видишь, что я всё поставила на карту, ради тебя. Неужели я могу тебя обмануть или предать в такой ситуации. Как можно так ревновать? Как можно так подозревать? Как можно быть таким недоверчивым? – Мой словарный запас ограничивался какими-то банальными фразами. Потому что сложных фраз Игорь не любил и не понял бы. Его можно было пронять только вот таким вот зомбированием – многократным повтором одного и того же. Можно было пронять иногда… Не всегда. И это я тоже не могла контролировать. Это было дело случая. В этот раз мне повезло.

Через полчаса он уже просил прощения, и говорил, что я правильно поступила, что не открыла дверь, что он просто подумал, что я не одна и поэтому не открываю. Я не понимала, КАК можно так начать думать, чтобы до такого додуматься. Но успокаивалась, видя, что настроение Игоря приходит в норму. Он даже повеселел, словно после моей истерики ему значительно полегчало. Потом он объявил, что уволился и теперь будет рядом всё время. Вопрос о финансовой стороне нашей жизни я задать уже не рискнула. Подумаем об этом завтра. Сейчас главное, чтобы Игорь пришёл в себя.

Позвонила Юлька, спросила, когда я приеду? Рассказала что-то из школьных новостей. Я слушала её, вытирая слёзы, и пытаясь выработать счастливый голос. Игорь стоял рядом, смотрел пристально, словно следил за каждым моим словом. Гладил по руке, чтобы успокоить. Но в его глазах было что-то такое… неадекватное. Я не могла понять, что именно. Я боялась закончить разговор, и получить новую порцию вопросов и упрёков. Уже почти не слышала дочь, перебирала в уме свои слова, пыталась понять, к чему снова может прицепиться странное воображение Игорька…

Но он повел себя вдруг дружелюбнее, чем я ожидала. После того, как я положила трубку, обнял, снова извинился за своё «дурацкое» поведение, и сказал, что сам ненавидит себя за такие «загоны», но поделать ничего не может, слишком уж сильно боится меня потерять. Предложил выпить пива, чтобы успокоиться и помириться.

Выпили пива, разговорились. Слова любви и прощения плавно перетекли в разговоры о смысле жизни. Я снова не смогла повлиять на ход пьяных мыслей любимого, который ни с того ни с сего снова завёлся. Он с нарастающей агрессией вдруг заговорил на тему «все бабы одинаковые». Как обычно, настроение его менялось с бешеной скоростью, и я не успела ничего понять…

Через пару минут своего гневного монолога Игорь высадил стекло кухонной двери кулаком. Кровь. Осколки. Испуг. Кажется, стекло попало в вену. Промываем рану под кухонным краном.

– Вызвать скорую? – паникую я.

– Да, – видимо, он сам испугался и мгновенно протрезвел.

Приехала скорая. Два санитара обработали и забинтовали руку. Сказали, что вены не задеты – жить будет. Посоветовали, в следующий раз бить в стену… головой. Посмеялись, отлегло…

День за два

Все в моей новой жизни идет стремительно, не поддаётся контролю и логике.