Легко ли стать королевой? (СИ)

С самого утра у монарха образовалась куча дел. И одно было важнее другого, поэтому мысли порой разбегались. Войдя к себе в кабинет, Эдмунд получил магическую записку. Бумага материализовалась прямо из воздуха, и король с жадностью принялся читать строчки, написанные лучшим агентом тайной канцелярии:

«Аробелла Энриетта Сотер – пропавшая принцесса по версии оппозиции. В ближайшие дни с ней захотят встретиться в пределах дворца, если не удастся, то постараются выкрасть. Дело остается за вашим решением».

Король выдохнул, тут же поднеся записку к огню свечи, чтобы избавиться от секретной информации, после чего поднял растерянный взгляд на окно, пытаясь вспомнить всё, что он знал о королевском роде.

Касл утверждал, что поводом считать Аробеллу младшей дочерью Адольфа Пятого является родимое пятно в форме короны. О чем-то таком Эдмунд слышал, но с тех пор королевский род так тесно смешался с высшими титулами аристократии, что даже среди графов подобное родимое пятно могло появиться в связи с дрейфом генов. Магия крови, порой, самая сильная.

Так могла ли Аробелла унаследовать родимое пятно просто от своих родителей, ведь герцог – далеко не последнее лицо государства? В любом случае, если её считают пропавшей принцессой, то это будет на руку монарху.

Но было ли, действительно, это родимое пятно у Аробеллы? И даже если было, то является ли это доказательством её близкого кровного родства с бывшей королевской династией? Эдмунд задумался, после чего подошел к кристаллу связи и вызвал Алиона, а сам сел писать письмо. Адресовалось оно Каслу, и в нем было всего одно предложение:

«Найдите в архивах все фотографические снимки погибшей принцессы».

Аробелла Энриетта Сотер

…Запах свежескошенной травы заставляет морщить маленький носик и чувствовать тошноту. И всё же я бегу по зеленому полю, перескакивая через кучки травы. Вновь морщусь, но не останавливаюсь. Меня сейчас поймают. Сердце колотится как бешенное, готовое выпрыгнуть из груди. Каштановые волосы развиваются на ветру, они еще тонкие, именно такие, какие могут быть у семилетней девочки.

Но я бегу, не останавливаюсь, лишь пытаюсь сдуть с лица очередной непослушный локон. А меня нагоняют, я это чувствую, губы дрожат в улыбке, а сердце бьется в районе горла. Детское частое сердцебиение.

Вдруг я не замечаю толстого торчащего стебля, наполовину обрубленного, и понимаю, что соприкосновение с землей неизбежно. Уже испуганно кричу, падая, но тут сильные мужские руки перехватывают меня поперек туловища, и мой крик превращается в смех.

— Ага, попалась! – смеется папа, прижимая меня ближе к себе и целуя в шею, вызывая тем самым очередной приступ смеха.

— Поле – не игрушка. Прекратите баловаться! – наставительно воскликнула мама, после чего папа поудобнее перехватил меня, подсадив к себе на руку, и мы вместе взглянули на миловидную женщину.

Она вздохнула, достала из кармашка белый платочек и принялась оттирать с моего лица грязь. Нежно и аккуратно. А еще от неё пахло лавандой.

Я не хотела пробуждаться. Эпизоды были такими теплыми, что на глаза невольно навернулись слезы. Наконец-то я увидела их лица, пусть и смутно. Скорее всего, я подсознательно представила их такими, как видела на фотографических снимках. Или это всё же были настоящие воспоминания? Как хотелось бы в это верить!