Лейтенант Бертрам

— Так или иначе, а оснований вешать голову я не вижу! — И он снова улыбнулся. Посмотрел на часы и встал. Сестра Элизабет проводит вас к жене, — проговорил он, снимая халат и берясь за плащ. — Я прошу извинить меня, неотложные дела, лекция о защите от ядовитых газов во время воздушных налетов. Не беспокойтесь. Температура к вечеру поднялась. Но это еще ни о чем не говорит.

Прежде чем надеть фетровую шляпу, врач помахал ею в воздухе.

— В бреду ваша жена немножко фантазирует, — сказал он уже в дверях, не глядя на Йоста. — И говорит довольно забавные вещи. Надо ее немножко успокоить.

И он плечом толкнул дверь.

Затем явилась сестра Элизабет и повела Йоста к Марианне.

— Не больше пяти минут, — предупредила сестра, прежде чем приоткрыть дверь в палату, и, только заглянув туда, впустила Йоста к жене.

Марианна лежала головой к двери. Лицо ее было бледным и плоским, казалось, на нем нет ни носа, ни рта. Только огромные глаза сияли влажным блеском.

Под ее взглядом Йост поднял руки, словно хотел поклясться, что он не виноват во всем том, в чем она его обвиняет.

Сестра закрыла дверь снаружи.

— Где Хайн? — тихо спросила Марианна. — Вы его взяли?

Он промолчал.

— Скажи мне! — воскликнула она. — Он уже у вас?

Она закрыла лицо руками, так что локти соприкоснулись. Она плакала.

Йост стоял возле ее постели, вытянув вперед голову.

— Нет, — проговорил он, — нет, нет.

— Ты хочешь его погубить, — рыдала Марианна, — я знаю.

— Нет, нет, что ты такое говоришь…

Ее плоское лицо все еще было закрыто ладонями. Вокруг головы печальный нимб светлых волос. Кончиками пальцев он коснулся ее руки. Она вся горела.

— Ты его убил! — крикнула она. Голос был чужой, так же как и глаза: она опять смотрела на него.

Йост пожал плечами и шепнул:

— Он сбежал.

Марианна не поняла. Оба долго молчали.

Дверь открылась, вошла сестра со снотворным для Марианны. Йост топтался около кровати, ему хотелось сказать Марианне хоть одно доброе слово. Но сестра кивком головы указала ему на дверь.

Он ушел. Ему было очень грустно. Казалось, этот день порушил всю его жизнь. Все смешалось. Не было больше ни ясных чувств, ни твердых ценностей.

Фритцше сидел в машине, держа на коленях книгу.

— Что это вы читаете? — спросил Йост.

Шофер выскочил из машины и распахнул перед Йостом дверцу.

Йост вопросительно взглянул на книгу.

— «Граф Монте-Кристо», — ответил Фритцше.

— Нравится?

— Мне тоже хотелось бы быть графом Монте-Кристо, господин подполковник.

— Зачем, Фритцше? — спросил Йост. Он рад был поговорить о чем-то постороннем.

— Чтобы отомстить всем своим врагам, господин подполковник! — ответил Фритцше и завел мотор.

— Домой! — приказал Йост. Но тут к машине подбежал больничный швейцар.

Звонили с авиабазы, пришла срочная радиограмма.

— Значит, едем туда, Фритцше! — переменил свой приказ Йост.

Швейцар поднял руку в знак приветствия, чрезвычайно гордый собой.

По дороге Йост подумал, что надо было бы сперва выяснить, в чем там дело.

И стал думать, принадлежит ли он к кругу тех, с кем Фритцше хотел бы встретиться в роли графа Монте-Кристо.

Он наклонился к шоферу и спросил:

— А начальство тоже относится к вашим врагам, Фритцше?

— Никак нет, господин подполковник! — быстро ответил шофер. Он очень прямо держал голову и смотрел только вперед, туда, куда падал свет фар.

На аэродроме Йоста ожидал приказ командующего военно-воздушным округом привести полк в полную боевую готовность. Штаб полка был уже в сборе. Все необходимые на этот случай распоряжения были отданы во все эскадрильи. Самолеты стояли готовые к старту. Пилоты заняли свои места. Йост не покидал аэродрома. Под утро он все-таки вытянулся на своей походной кровати, сняв только сапоги и китель. В соседней комнате бодрствовал его адъютант, Хааке. Йост лежал на жесткой постели. Ему это было непривычно, и он никак не мог заснуть.

Он вспомнил разговор с графом Шверином. Разве тот не сказал, что в ближайшее время что-то должно произойти? И может быть, эта боевая готовность не просто прихоть начальства, может быть, за этим и впрямь стоит что-то серьезное?

Йост не мог больше лежать. Он сидел на походной кровати, волосы его были растрепаны, расстегнутая белая рубашка измялась. Он взглянул на свои ноги в серых носках. Так он и сидел, задумчиво шевеля большими пальцами ног.

Это было бы безумием, ругался он про себя, чистейшей воды безумием, с нашими-то машинами! В две недели с нами было бы покончено, мы были бы уничтожены раз и навсегда.

В волнении он встал и зажег свет. В одних носках прошел по комнате и, раздвинув темные, двойные шторы, открыл окно. Ночь была ясной и безлунной, ярко сияли звезды. С моря дул ветер. Он приносил с собою шорох волн. Йост высунулся из окна. Руками ощутил крупнозернистую поверхность холодного камня. Он смотрел на звезды и слушал ветер.

С каким-то свистящим шорохом пронеслись улетающие на север дикие утки. Внизу раздавались шаги часового. Скоро наступит день.

Затевать что-то сейчас было бы чистейшим безумием, еще раз подумал Йост.