Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

На военном корабле в походе негде упасть яблоку — такой тесноты не знают самые мрачные лондонские трущобы, где ютится беднота. Однако долгий и трудный опыт научил его обитателей применяться к этим нелегким условиям. На баке одни чинили одежду, весело переговариваясь между собой, другие, освободив себе квадратный ярд палубы, уселись, скрестив ноги, разложили инструменты, материалы и, не обращая внимания на шум и толкотню, занялись ювелирной работой: резали по кости, вышивали, мастерили крошечные модели. Ближе к корме офицеры гуляли по двое — по трое на тесных шканцах, переговариваясь и не мешая другим гуляющим.

В соответствии с флотской традицией они оставляли наветренную сторону Бакленду, пока тот находился на палубе, а сегодня, судя по всему, Бакленд решил задержаться надолго. Он глубоко ушел в разговор с Хорнблауэром. Они прохаживались вдоль шканцевых каронад, восемь ярдов туда, восемь ярдов обратно; на флоте давно убедились, что, когда пространство для прогулки ограничено, разговор не должен прерываться на поворотах. Каждая пара офицеров, упершись в ограждение, поворачивала обратно. На мгновение они оказывались лицом друг к другу и продолжали разговор без малейшей паузы. Все ходили, сцепив руки за спиной, — еще мичманами их начисто отучили держать руки в карманах.

Так ходили и Бакленд с Хорнблауэром. Остальные бросали на них любопытные взгляды, ибо даже в этот золотой вечер, когда солнце садилось с правого борта в эмалево-синее море, обещая великолепный закат, все знали, что под ними в каюте лежит несчастный больной, наполовину замотанный в смирительную рубашку, и Бакленд должен решить, что же с ним делать. Взад и вперед, взад и вперед ходили Бакленд с Хорнблауэром. Последний, по обыкновению, держался почтительно, а Бакленд, очевидно, задавал вопросы. Некоторые ответы явно были для него неожиданны: Бакленд не раз останавливался посреди поворота, глядел Хорнблауэру в лицо и, видимо, переспрашивал. Хорнблауэр, судя по всему, твердо, но с почтением стоял на своем. Солнце освещало изможденное лицо Бакленда.

Может быть, счастливая судьба надоумила Хорнблауэра искупаться под помпой — именно с этого начался разговор.

— Военный совет? — спросил Смит Буша, глядя на двух офицеров.

— Вряд ли, — ответил Буш.

Первый лейтенант не станет напрямую просить совета или даже спрашивать мнение у офицера настолько младше себя по возрасту. И все же… все же это возможно, если начать малозначащий разговор о чем-то другом.

— Только не говорите мне, что они обсуждают католическую эмансипацию[42], — сказал Ломакс.

Вполне возможно, виновато подумал Буш, что они обсуждают нечто иное — например, как же капитан свалился в люк. При этой мысли Буш поймал себя на том, что машинально ищет глазами Уэлларда. Тот беззаботно болтал на грота-вантах с мичманами и подштурманами. Но может быть, Бакленд и Хорнблауэр говорят совсем о другом. Судя по их поведению, темой разговора были теории, а не факты.

— Во всяком случае, до чего-то они договорились, — сказал Смит.

Хорнблауэр отдал честь, и Бакленд повернулся, чтобы идти вниз. Несколько пар любопытных глаз устремились на оставшегося в одиночестве Хорнблауэра. Заметив эти взгляды, он шагнул к офицерам.

— Государственные дела? — Ломакс задал вопрос, который хотелось задать всем.

Хорнблауэр спокойно встретил его взгляд.

— Нет, — улыбнулся он.

— Было похоже, вы обсуждаете что-то важное, — заметил Смит.

— Смотря что подразумевать под этим словом, — ответил Хорнблауэр.

Он все еще улыбался, но улыбка не давала ни малейшего ключа к его мыслям. Настаивать дальше было бы грубо, — может быть, они с Баклендом обсуждали что-нибудь личное. По их виду ни о чем нельзя было догадаться.

— Ну-ка слезьте с гамаков! — крикнул Хорнблауэр.

Болтающие мичманы не нарушали ни одного из корабельных предписаний, но это был повод сменить разговор.

Пробили три склянки: прошло три четверти первой собачьей вахты.

— Мистер Робертс, сэр! — выкрикнул из люка часовой, охранявший огнепроводные шнуры дымовых шашек. — Позовите мистера Робертса.

Робертс обернулся.

— Кто меня зовет? — спросил он, хотя, учитывая, что капитан болен, лишь один человек на корабле мог позвать второго лейтенанта.

— Мистер Бакленд, сэр. Мистер Бакленд зовет мистера Робертса.

— Очень хорошо, — сказал Робертс, сбегая по трапу.

Остальные переглянулись. Возможно, решающий миг наступил. С другой стороны, Бакленд мог позвать Робертса по самому заурядному делу. Хорнблауэр воспользовался тем, что все отвлеклись, отошел и продолжил прогулку по наветренной стороне судна. Он ходил, подбородком почти касаясь груди, уравновешивая наклон головы сцепленными за спиной руками.

Снизу снова раздался крик, подхваченный часовым у люка:

— Мистер Клайв! Позовите мистера Клайва! Мистер Бакленд зовет мистера Клайва.

— О-хо-хо! — многозначительно произнес Ломакс, глядя на спешащего по трапу доктора.

— Что-то случилось, — сказал Карберри, штурман.