Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

Это что, другая галера исчезает в дымке? Похоже; а вот далеко за ней баркас. Вот с левого борта гичка, весла ее подняты. Хорнблауэр видел фигурки на носу и на корме. Они размахивали руками, и до него дошло, что они приветствуют спуск испанского флага. Впереди раздался ружейный выстрел, пуля с силой ударила в перила у самого его бедра, позолоченные щепки разлетелись в стороны, вспыхивая в солнечном свете. Но Хорнблауэр уже пришел в себя и побежал обратно к умирающим: дальний конец полуюта не простреливался с мостика, и там он был в безопасности. Гичка по-прежнему была с левого борта.

— Право руля, Олдройд.

Галера медленно развернулась — при своих пропорциях она плохо слушалась руля, если ему не помогали весла, — но вскоре нос ее уже почти закрыл гичку.

— Прямо руль!

Удивительно, но здесь, под кормой галеры, по-прежнему прыгал на пенной воде ялик. В нем был один живой человек и двое убитых.

— Где остальные, Бромли?

Бромли показал за борт. Видимо, их убило выстрелами с гакаборта в то время, как Хорнблауэр и двое матросов готовились штурмовать полуют.

— А ты какого черта там остался?

Бромли левой рукой приподнял правую: она явно не работала. Отсюда помощи ждать не приходится, и все же галерой надо овладеть полностью. Иначе их могут даже увести в Альхесирас — хотя руль и у них, человек, который приказывает гребцам, сумеет, если захочет, управлять курсом судна. Оставалось одно.

Теперь, когда боевая горячка схлынула, Хорнблауэр был в мрачном состоянии духа. Его не заботила собственная судьба, надежда и страх ушли вместе с лихорадочным возбуждением. Им овладел фатализм. Мозг, продолжая просчитывать варианты, говорил, что есть лишь один шанс добиться удачи, а подавленность позволила исполнить задуманное машинально, без эмоций и колебаний. Он подошел к ограждению полуюта: испанцы по-прежнему толпились на дальнем конце мостика, надсмотрщик все так же отсчитывал гребцам ритм. Испанцы смотрели на Хорнблауэра. Он тщательнейшим образом убрал в ножны саблю, которую до той поры держал в руках, и только сейчас заметил на мундире и на руках кровь. Медленно поправил на боку ножны.

— Мои пистолеты, Джексон.

Джексон вручил ему пистолеты, и Хорнблауэр так же медленно убрал их за пояс. Он повернулся к Олдройду: испанцы, как зачарованные, следили за его движениями.

— Оставайся у румпеля, Олдройд. Джексон, за мной. Не делай ничего без моего приказа.

Солнце светило прямо в лицо. Хорнблауэр спустился по трапу, прошел по мостику и приблизился к испанцам. По обе стороны от него всклокоченные головы и нагие тела галерных рабов все так же мерно двигались в такт веслам. Он подошел к испанцам, нервно сжимавшим шпаги и пистолеты. Сзади кашлянул Джексон. В двух ярдах от испанцев Хорнблауэр остановился и обвел их взглядом. Он жестом указал на всех, кроме надсмотрщика, потом ткнул пальцем в сторону полубака.

— Все на нос, — сказал он.

Они стояли, во все глаза глядя на него, хотя не могли не понять его жест.

— На нос, — сказал Хорнблауэр и махнул рукой. При этом он топнул ногой по палубе.

Лишь один человек, похоже, готов был активно сопротивляться. Хорнблауэр подумал было выхватить пистолет и застрелить его на месте. Но пистолет может дать осечку, выстрел может вывести испанцев из оцепенения. Хорнблауэр пристально поглядел на того человека:

— На нос, кому сказано.

Они двинулись на нос, неловко переставляя ноги. Хорнблауэр наблюдал за ними. Чувства вернулись; сердце так бешено стучало в груди, что он едва сохранял видимость спокойствия. И все же спешить было нельзя. Лишь когда все остальные ушли, он обратился к надсмотрщику:

— Останови их.

Хорнблауэр посмотрел надсмотрщику в глаза, указывая пальцем на гребцов.

Губы надсмотрщика шевельнулись, но он не проронил ни слова.

— Останови их. — Хорнблауэр положил руку на рукоять пистолета.

Этого оказалось достаточно. Надсмотрщик что-то пронзительно выкрикнул, и весла остановились. Как только они перестали скрипеть в уключинах, на корабле воцарилась мертвая тишина. Слышен был только плеск воды за кормой — галера продолжала скользить по инерции. Хорнблауэр повернулся и окрикнул Олдройда:

— Олдройд! Где гичка?

— Близко по правому борту, сэр!

— Как близко?

— В двух кабельтовых, сэр. Они гребут к нам.

— Развернись к ним, пока хватает скорости.

— Есть, сэр.

За какое время гичка на веслах покроет четверть мили? Хорнблауэр боялся, как бы испанцы не очнулись. Время работает против него. Нельзя вот так стоять и ничего не делать. Хорнблауэр чувствовал, как идет по воде галера. Он обернулся к Джексону.

— Неплохо идет, правда, Джексон? — сказал он и заставил себя рассмеяться, словно на свете все было просто и ясно.

— Да, сэр, полагаю, что так, сэр, — изумленно ответил Джексон. Он нервно теребил пистолет.

— Посмотри-ка на этих людей, — продолжал Хорнблауэр, указывая на галерных рабов. — Ты хоть раз в жизни видел такую бороду?

— Н-нет, сэр.

— Говори со мной, болван. Говори естественно.

— Я… я не знаю, что говорить, сэр.

— Черт побери, ничего ты не понимаешь, Джексон. Видишь рубец на плече у того малого? Видимо, не так давно надсмотрщик ударил его бичом.