Лейтенант Магу

Между тем, полоска горизонта на востоке становилась светлее и светлее, лейтенант все чаще с тревогой посматривал на карманные часы. Безжалостно отсчитывающие время стрелки с каждой минутой приближали рассвет. Наконец, унтерский мат сделал свое дело и рота начала вытягиваться из загона.

— А это еще что такое?

На выбирающихся на дорогу лошадях Магу заметил объемистые, и явно очень тяжелые вьюки, которые никак не вписывались в номенклатуру снаряжения, заказанного Лисово.

— Четыре бритунийские армейские палатки, — пояснил Лисово, — каждая рассчитана на сорок человек.

— Куда нам столько?

— Берите, берите, на перевале они вам очень пригодятся. Вам ведь несколько месяцев предстоит провести на собачьем холоде.

Алекс вовсе не был уверен, что на перевале найдется место, чтобы поставить хотя бы одну такую палатку, она же места занимает как приличных размеров сарай. С другой стороны, поверенный прав, солдат надо где-то размещать. Остатки башни, про которую рассказывал Грушило, всех не вместят. Да и холодно там будет, среди промерзших каменных глыб.

— Хорошо берем, не бросать же их здесь. Шевелитесь, братцы, утром нас здесь быть уже не должно.

Было уже довольно светло, когда рота, сдерживаемая большим обозом, вышла к османийскому таможенному посту. Сам пост — небольшой домик, сложенный из грубо отесанных камней с покрытой черепицей крышей, был, действительно, очень удобно расположен, обойти его стороной можно было пешком, а вьючные лошади и повозки могли пройти только через таможню. Алекс с тремя солдатами подобрался к таможне и попробовал попасть внутрь, но прочная, окованная стальными полосами дверь была заперта изнутри на засов. Дорога перекрыта шлагбаумом, запертым на большой навесной замок. Попытаться открыть его никто и не подумал. Алекс проверил прочность петель и приказал ближайшему солдату.

— Сбивай.

Петли замка доказали свою прочность, сдались только после пятого удара прикладом. Заскрипела поднимаемая деревяшка. В этот самый момент неожиданно лязгнул дверной засов, и из таможни неожиданно резво выскочил толстый османийский таможенник с кривой железкой в руке. Видимо, его разбудил грохот сбиваемого замка. Одет был таможенник в шелковый домашний халат и очень зол. Но когда вместо привычного бакшиша ему сунули под нос холодный револьверный ствол, османиец изрядно удивился. Железка с лязгом упала на камни, османиец протер глаза, но руоссийские солдаты никуда не исчезли, как и черный зрачок револьверного дула, смотрящего ему в лицо.

— Проверьте таможню!

Двое солдат метнулись в двери. Таможенник вдруг упал на колени и что-то заголосил. Что он там визжал, никто не понял, толмачом османийского языка для этой операции Алекс не озаботился. Впрочем, и так было понятно — просил его не убивать. Никто этого делать и не собирался, но османиец-то этого не знал.

Тем временем, оба солдата вышли обратно.

— Нет никого, господин лейтенант! Только этот.

Насколько было известно лейтенанту, таможенников должно было быть трое, но ночью в горы никто не ходил. Если же какой-нибудь безумец и захочет пройти границу ночью, то пусть идет. За отдельную плату, разумеется. А бакшиш можно взять и одному. Вот и дрыхли стражи границы по домам под бочком у своих жен, заперев границу на замок и оставив, на всякий случай, одного на страже.

Никого из местных обитателей таможенники не боялись. Брали они умеренно, и всем, кто шел через границу, проще было им заплатить и без досмотра везти все, что угодно, чем тронуть кого-либо из стражей границы. Тогда бы на следующий день все остальные торговцы встретились с целой оравой злых и жадных таможенников, жаждущих мести за своего сослуживца. Виновника данного события, свои же товарищи и притащили таможенникам на расправу, лишь бы на таможне все было тихо и гладко, как всегда.

Сейчас же через границу шел не караван торговцев, и даже не шайка контрабандистов, а солдаты регулярной руоссийской армии в своих известных на весь свет серых шинелях. Причем шли они со стороны Гатуни в горы Поэтому, таможенник решил, что началась война и приграничный османийский город уже взят руоссийцами. Но вот простучали по дороге сапоги последних солдат, шлагбаум со скрипом опустился обратно.

Таможенник осторожно поднял голову и не обнаружил револьверного ствола, возле своей головы. Только постепенно затихавший грохот солдатских сапог да удалявшаяся в сторону гор серая колонна свидетельствовали о том, что ему ничего не привиделось, все происходило наяву. Толстяк тут же подхватился на ноги, а затем с истошными воплями потрусил в сторону города.

Алекс щелкнул крышкой карманных часов. Стрелки показывали два часа пополудни. Значит, шесть часов назад машина руоссийской армии пришла в движение, начав перекрывать дельту Темерюка и все возможные выходы гор. Но все это происходило в паре сотен верст отсюда, а его роте еще только предстояло добраться до определенного планом операции места.

— Шире шаг!