Лейтенант Магу

Дурасова пришлось малость придержать, остальные военные прекрасно понимали, что завтра им предстоит встреча с полковником Верновым и драконить командира полка несвежим выхлопом никто не хотел. Наваскина же никто и ничто не держало, из-за стола его пришлось выносить, а от утренней головной боли не спасла даже очистка. Рано утром его растолкали, посадили на телегу, где он благополучно заснул и проспал до самого Текуля.

Весть о возвращении пленников долетела до штаба Текульского полка, когда две телеги с ними проползли едва ли половину пути, и особого восторга ни у кого не вызвала. Полковник Вернов ходил чернее тучи, штабные офицеры, кто мог, нашли себе занятие за пределами штаба, остальные прятались по своим кабинетам. Только часовой, охранявший знамя полка и денежный ящик, неподвижно застыл напротив входа, боясь шевельнуться и получить на полную катушку от разгневанного комполка.

— Едут!

Штабной адъютант влетел в двери, едва не столкнувшись с полковником, и еле успел убраться с пути начальства, решительно двинувшегося на выход. Две телеги с бывшими пленниками как раз въезжали в ворота полкового двора. Встреча произошла как раз напротив штабного крыльца.

— Явились? — голос Вернова был полон сладкого яда. — Сми-ирно! И где же остальные ваши солдаты? Где, я вас спрашиваю? Как вы посмели сдаться в плен этим бандитам? Про честь руосийского офицера напрочь забыли!

Все это обрушилось на Алекса, едва спрыгнувшего с телеги на землю. Такой встречи он не ожидал и в первые секунды растерялся. Полковник продолжал бушевать, а сзади раздались чьи-то всхлипывания. Не выдержав, лейтенант обернулся. Каспарич, пытаясь найти укрытие, забился под телегу и там тихо плакал. Фелонов и солдаты застыли в уставной стойке, боясь шевельнуться, Закарин безучастно лежал в телеге. Разбуженный криком полковника Наваскин, хлопал глазами и пытался понять, где он находится и почему на него орут. Лисово исчез из поля зрения, как будто его с ними и не было.

Отрешившись от воплей командира полка, Алекс оглядел место действия. Полковой двор был практически пуст. Сам полковник, его адъютант, несколько офицеров, часовой у ворот бывшие пленники и привезшие их рыбаки. Больше никого не видно, но лейтенант не сомневался, что за темными окнами штаба и других полковых построек прячется немало любопытных глаз. Плевать на все, эту безобразную сцену надо было как-то заканчивать. Сжав кулаки, но продолжая держать руки по швам, лейтенант шагнул к полковнику. Тот стоял на пару ступенек выше и Алекс уже прикинул, как врезать кулаком в эту волевую полковничью челюсть, чтобы тот, наконец, заткнулся, чтобы в кровь, чтобы выбитые зубы разлетелись по ступенькам, чтобы…

В полковой двор влетела карета, запряженная восьмериком, часовой, стоявший в полосатой будке у ворот, и рта раскрыть не успел. Никто в Текуле не смел запрягать в карету более лошадей, чем сам городской голова, а тот обходился четверкой. Мог бы и больше, но предпочитал не выделяться на общем фоне. Кучер лихо осадил лошадей, карета замерла рядом с телегами рыбаков. Поднятая пыль осела, и понимающим людям стало ясно, что данный выезд обошелся владельцу раз в двадцать дороже, чем тому же городничему. Лошади, карета на стальных рессорах, кучер на облучке, все было покрыто слоем пыли, указывающим на длительность нахождения в пути.

Все замерли, даже Вернов замолчал, не зная, что произойдет дальше. Дверца кареты распахнулась и из нее, придерживая узкую, длинную юбку, выпорхнула красивая молодая дама в шикарном дорожном костюме. Ни на кого не обращая внимания, она стремительно преодолела небольшое расстояние от кареты до лейтенанта Магу и, никого не стесняясь, повисла у него на шее.

Через окно одного из штабных кабинетов за этой сценой наблюдали два офицера — толстый, одышливый и потливый штаб-капитан, дотягивающий служебную лямку до скорой пенсии и молодой, не более пары лет, как из училища, лейтенант, еще не утративший молодого задора и служебного рвения.

— Мамаша Магу пожаловала, — констатировал штаб-капитан, — очень вовремя.

— Я бы поставил на старшую сестру, — высказался лейтенант.

— Ставь, только проиграешь.

— Уверен?

— Ирен Магу, урожденная Тизель. Лет двадцать назад, когда я был еще кадетом, вся светская хроника была забита известиями с бала по поводу ее двадцатипятилетия, она тогда чудо, как хороша была. Во всех газетах и журналах были ее портреты. Шумиха не стихала недели две.

— А и сейчас еще ничего, старушка, — оценил женские достоинства дамы лейтенант, — очень даже ничего.

— Да, почти не изменилась, — подтвердил штаб-капитан.

В его голосе проскользнула тихая печаль, но озабоченный лейтенант не обратил на нее внимания.

— Уж я бы с ней…

— Заткнись, — оборвал оборзевшего юнца штаб-капитан. — Ты с Ирен Магу?! Только приблизься и он сделает с тобой то, что ты хотел сделать с ней.

Из кареты уже выбрался высокий, несколько полноватый господин, водрузил на голову пренепременный атрибут своего рода деятельности и чуть спешным, но не нарушающим банкирского достоинства шагом приблизился к жене и сыну.