Лекарство от автофобии

— Как вы сказали? Автофобия?.. — брови психиатра поднялись над оправой очков, отчего на лбу резко обозначились складки.

— Возможно, это у вас называется по-другому?

— Фобия, — повторил вслух психиатр и замолчал. Навязчивые состояния, необоснованные страхи, опасения… Клаустрофобия, астрофобия, еще несколько фобий, но автофобия… — Нет. Про автофобию мне, честно говоря, слышать не приходилось. Но вы не беспокойтесь, разберемся и в вашей фобии.

Психиатр нисколько не жалел, что высказал свою неосведомленность в вопросе об автофобии, так как по опыту знал, что откровенность в большинстве случаев способствует контакту с людьми, страдающими душевными недугами.

Затем прибыл на «летучке» главный инженер того учреждения, из которого был МАЗ, а следом за ним — пятитонный кран и самосвал с автогеном. Такси разрезали, тела погибших уложили рядом и накрыли брезентом. Вокруг изуродованной «Волги» лежали в беспорядке всевозможные вещи, особенно много обуви, было такое впечатление, что перед столкновением все разулись. Водитель МАЗа с перевязанной головой сидел на земле, прислонившись к ножу бульдозера, и на его окаменевшем лице не отражалось ни одной мысли…

— Давайте начнем по порядку, — предложил психиатр. — А чтобы облегчить дело, я буду задавать вопросы, а вы отвечать.

Посетитель приободрился.

— Хорошо, доктор.

— Так вот, — психиатр снова снял очки и отложил в сторону карточку, которую успел просмотреть. — Когда у вас это началось?

— Месяца полтора назад.

— Сразу или постепенно?

— Сразу, доктор, как только проснулся.

— Зовите меня Юрием Николаевичем.

— Хорошо.

— Расскажите, пожалуйста, что вы почувствовали, когда проснулись полтора месяца назад.

Посетитель — Кириллов Борис Иванович, пятидесяти шести лет, бухгалтер СМУ, как значилось в карточке, — оперся на спинку стула и, глядя куда-то в угол кабинета, начал рассказ.

— Я проснулся, не досмотрев неприятный сон. На моих глазах панелевоз сбил велосипедиста. Я сразу же открыл глаза, но сон как бы по инерции продолжался. Я до малейших деталей видел, хотя уже и поднялся с кровати, как затормозил панелевоз и выскочил испуганный водитель, как сбежались люди и вытащили из-под заднего моста парня, и все это при полном сознании, наяву… Вот с этого и началось.

— И с этого момента вы стали бояться автомобилей?

— Да. Но я еще не знал этого, пока не услышал гул — это ехало несколько автобусов с вахтой нефтяников — и не почувствовал, что боюсь этого гула. Тяжело груженные машины шли на подъем, и казалось, что это не автобусы, а низко летящие бомбардировщики. Гул приближался, рос, становился плотным, и мне вдруг стало казаться, что я погружаюсь в какую-то бездну, а голову мою все сильнее сдавливает многометровый столб воды. Когда машины поравнялись с домом, для меня уже ничего, кроме гула, на свете не существовало. Еще немного, и я не выдержал бы. Мелькнула мысль, что у меня кровоизлияние в мозг… но машины прошли — и мне стало легче. Но даже и после этого я не связывал свое состояние с прошедшей колонной машин. Я искал причину в самом себе, и необъяснимый страх, возникший вместе с гулом, приписывал сновидению… Но если бы это было так…

Пора было собираться на работу. Я быстро умылся, оделся, приготовил завтрак, — живу я один, — поел и вышел к автобусной остановке. Обычно я на работу хожу пешком, но в тот раз решил приехать пораньше и сделать кое-что до начала рабочего дня. Было что-то около половины седьмого, на остановке толпилось человек двадцать. Вскоре показался автобус, и я вдруг почувствовал какое-то беспокойство. По мере его приближения беспокойство усиливалось, нарастало, переходило в страх, а когда автобус затормозил у бетонной площадки, меня охватил ужас. И вот тогда-то я и понял, что боюсь автобуса.

Мне трудно описать вам мое состояние, меня будто свело судорогой, а автобус казался мне воплощением чего-то жуткого, непонятного… И в то же время я сознавал, что все это чушь и автобус здесь ни при чем, а случилось что-то со мной самим, и автобус является лишь тем катализатором или напоминанием, после которого в моем организме сработал какой-то до этого бездействовавший механизм.

Захлопнулись дверцы, и автобус отошел, а я еще минуты три стоял будто оглушенный. Случившееся так подействовало на меня, что я на время потерял способность связно мыслить. Я уже не соображал, почему я здесь стою и куда мне нужно ехать. В голосе мешанина слое, фраз, образов, и среди этого хаоса металась лишь одна мысль: «что это?.. что?.. что со мной?»