Лекарство от Мозгошмыгов (СИ)

Насколько я помнила из канона, дом Лавгудов был довольно… эксцентричным. Я же нашла в этой необычности свою изюминку. Мне безумно понравилась круговая планировка в доме, она расширяла пространство, а благодаря отсутствию углов в комнатах можно было спокойно размещаться, где и как угодно. Ксенофилиус уже сидел на кухне, попивая из странной дугообразной чашки сомнительную жидкость коричневого цвета. Я неуклюже потопталась на месте. Ну вот не могу я изображать Полумну! Я совершенно ничего не помню о ее жизни, поведении, мимике, и Ксено первым заметит, что я не его дочь. Но так же я осознавала, что просто не смогу прятаться в своей комнате вечно, поэтому опустила голову и села за стол. Передо мной тут же возникла половинчатая тарелка с яичницей и беконом. Ого, вот это сервис! У нас есть домовик или «отец» сам это сделал? С энтузиазмом принимаюсь за еду, на Ксенофилиуса не смотрю. Однако он сам начинает разговор.

- Твои мозгошмыги абсолютно распустились, Луна. Я знаю, что тебе сейчас тяжело, но мама всегда говорила тебе держать их под контролем. Ей будет приятно знать, что ты справляешься, дорогая. – его мягкий голос навевал спокойствие, в нем явственно угадывались любовь и забота, но что-то мне не давало покоя. Я еле сдержалась от того, чтобы не дернуться. Ну конечно! В возрасте девяти лет Луна потеряла мать!

Пандора Лавгуд была известным ученым, специализировавшимся на чарах. И вот однажды доэкспериментировалась… Погибла на глазах у дочери, девятилетней малышки Луны. На тарелку капнула слеза. Даже в этом мире я продолжаю терять людей. И теперь понятно, почему мы с Лавгуд так легко «поменялись». Слишком много общего было: у нее погибла мать, у меня сестра и отец, а после мы обе, отчаявшись, решили уйти из своих миров, но Судьба решила иначе. Просто поменяла заблудшие души местами, не заботясь о том, что одно тело уже никогда не сможет жить.

Ксенофилиус мои слезы воспринял по-своему. Он встал из-за стола, взял меня на руки и крепко-крепко обнял. А я позорно разрыдалась на его плече. Плакала обо всем: и о своей семье, которую по глупости решилась бросить, и по прошлой жизни, которую я так и не довела до конца. Ревела из-за того, что Ксено потерял жену, а теперь еще и дочь, ведь я таковой вряд ли смогу стать. И это жутко несправедливо! У Лавгуда должна была остаться его маленькая светлая Полумна, несущая за собой свет и тепло, а не 22-летняя самоубийца-эгоистка с неврастенией.

Успокаивалась я долго. «Отец» поил меня чем-то с приятным запахом жасмина и цитруса, а после укутал в странный вибрирующий плед и принялся тихо петь. На все эти странности я не обращала внимания, силясь остановить неудержимый поток слез, как вдруг мне стало очень тепло и спокойно. Соленая жидкость перестала капать в кружку, в голове прояснилось. Я ошеломленно допила настойку и уставилась на Ксено. Он улыбался.

- Что это было? – хрипло спросила я.

- На твою маму всегда успокаивающе действовали «Слезы заглота» и плед из шерсти беспокойника зубчатого. – погладил меня по голове Ксено.

- Спасибо. – вздохнула я.

- Пойдем прогуляемся до реки? – неожиданно спросил Лавгуд. Мне оставалось лишь согласиться.

Ксенофилиус оказался неожиданно чутким и любящим родителем, в то же время точно знающим, где заканчивается забота и начинается навязчивость. Мы с ним много гуляли и разговаривали на отвлеченные темы. Мне продемонстрировали печатный станок и дали почитать последний выпуск «Придиры». Жесть, скажу я вам, несусветная, но «отцу» я об этом не сказала, разумеется. За прошедшие две недели я освоилась в доме и уже не глазела на все подряд. К тому же первым делом я провела ревизию в собственной комнате.

Обыскивала я ее на предмет тайников и хотя бы каких-то сведений о прошлой владелице. В итоге на кровати передо мной лежала обычная маггловская тетрадка в толстом синем переплете, гордо носящая титул «Дневник». За его прочтением я проводила долгие весенние вечера, черпая для себя все новую и новую информацию. Первым делом я ознакомилась с последними страницами и именно там обнаружила вычисления для проведения ритуала. И чем дальше я вникала, тем больше становилось изумление.

Этот ритуал можно было провести только с помощью опытного менталиста и только очень магически сильному волшебнику, а Лавгуд сделала все сама. Видимо это и стало причиной такого неудачного (для нее) переселения, который вдобавок оставил магию, привязанную к телу. Изначально в описании ритуала было сказано, что магия переселяющегося волшебника должна уйти с ним. И тогда я испугалась. Настолько испугалась, что практически сразу предметы в комнате задрожали и взлетели, сметая все по пути. Уже потом, убирая беспорядок, я успокоилась и поняла, что магия при мне.