Лекарство от нерешительности

— Не болтай ерунды, на самом деле ты меня не хочешь. — Алиса закашлялась — раньше ей не случалось играть в ценителя сигар. — Знаешь, почему ты сумел мысленно перешагнуть через запрет инцеста? Потому что ты подсознательно стремишься уйти от постоянных отношений с женщиной, вот тебе и нужен недосягаемый объект желания. В данном случае лучше табу ничего не придумаешь. — Алиса издала рыгающий звук и снова закашлялась. — Для тебя, Двайт, это самая удобная сексуальная фантазия, потому что на самом деле ты не хочешь, чтобы она осуществилась. Инцест — фаворит в западной культуре. Нужны острые ощущения, драматизм, патетика? Приплети инцест, и дело в шляпе. Универсальный сюжет, хоть и надуманный. Видишь ли, проблема не в том, что мы с тобой — или любые другие братья и сестры — хотим переспать друг с другом. Проблема в том, что на самом деле мы этого не хотим. А ведь насколько легче было бы, будь все наоборот. Мы любим друг друга, мы хорошо знаем друг друга, нам, слава богу, не надо знакомиться с родителями друг друга. Так почему же я, — Алиса перешла на риторические интонации, — почему же я фигурирую в твоих эротических фантазиях? Почему?

— Не фигурируешь, Алиса, клянусь!

Алиса выпустила очередное кольцо дыма и пожала плечами.

— Хорошо, я тебе объясню. Все дело в том, что я — единственная девушка, которую ты действительно хорошо знаешь, точнее, которую ты узнавал единственно правильным способом. Узнавал постепенно, неизбежно. Неизбежно, потому что у нас с тобой не было выбора. Ты не давал и не получал уродливо-конкретных характеристик, равно как и обрывков информации, обязательных для современного урбанистического романа, когда человеку приходится изощряться, чтобы выставить свою весьма ординарную личность в наиболее выгодном свете. В ход идут избитые фразы, старания выглядеть сексуальнее, иные приманки. Человек все время старается выпятить себя, любимого, доказать, что он — именно то, что надо объекту его вожделения.

— Алиса, погоди!

— Двайт, как ты думаешь, почему «Медсестра и солдат» так популярны среди людей вроде нас?

— Ты имеешь в виду группу «Медсестра и солдат»?

— Конечно. Зайди на urge.com, почитай отзывы — все, буквально все считают такую модель отношений идеальной. О чем и пишут.

— Но постой…

— Нет уж, слушай, раз пришел к профессору-адъюнкту и разлегся на ее кровати. Какова основная тема песен «Медсестры и солдата»? Мне одиноко, мне страшно, все, что мне нужно, — маленький домик, где можно скрыться хоть на время. Скажешь, нет? Но это чувство не из тех, в которых хочется признаваться. А если вдруг случайно оно всплывает, то какое облегчение узнать, что есть люди, которые чувствуют то же самое. Первая реакция: «И ты такой же?» И дикий восторг. А на самом деле ты выяснил сущую ерунду — другой чувствует единственно то, что способен чувствовать в силу собственной неразвитости.

— Алиса, ты ведь слушаешь «Медсестру и солдата». Наверняка гораздо чаще, чем я. У тебя небось и пиратские записи есть.

— Да, я их слушаю. Постоянно. Они бесподобны. Но если мне встретится человек, разделяющий мое мнение, я потеряю к «Медсестре и солдату» всякий интерес. Таким образом, мы думаем так же, как все озабоченные белые молодые люди с высшим и незаконченным высшим образованием, живущие в развитых странах. А знаешь, что особенно интересно…

— Слушай, кто из нас пациент? Вроде как я должен изливаться.

— Извини. Эта сигара как-то странно на меня действует. Вызывает повышенную болтливость.

Алиса поднялась и вышла. Я услышал тихий всплеск и шипение в районе туалета. Вернулась она уже без сигары, зато с блокнотом, и снова уселась в кресло.

— Вернемся к нашим проблемам. То есть к твоим. Я специально купила блокнот и намерена исписать его вдоль и поперек.

— Крупный экземпляр. — Я покосился на Алисины колени. — Таким и убить можно.

Алиса не удостоила меня ответом. Зато удостоила взглядом инквизитора.

— Итак, мои проблемы… — Закрыв глаза, я пустил мысли на самотек, понимая лишь одно: их поток столь стремителен, а сами они столь крепко переплелись, что выделить пару-тройку и предъявить Алисе просто невозможно. Наконец я выдал: — Мама с папой решили бы, что мы с ума сошли.

— Часто ли ты принимаешь во внимание возможную реакцию родителей на твои действия? — изрекла Алиса тоном давно и успешно практикующего врача.

— Ммм… Нет. С другой стороны, я совершенно уверен, что в подсознании у меня безвылазно сидит чувство вины, вытекающее из постоянных мыслей о том, что скажут родители. Да, именно. По крайней мере я так думаю. А еще у меня чувство, будто я все время жду с их стороны какого-то глобального обвинения. Вот. Пожалуй, я уподобляюсь подсудимому в ожидании решения суда. Только судьи — родители. А еще — правда, не знаю, относится это к делу или нет…

— Продолжай. Веди ассоциативную цепочку. Ее как инструмент психоанализа пытались дискредитировать, и все же…