Лекарство от смерти

Вечерние улицы прекрасны. Широкие, озаренные огнями городских фонарей и светом из окон трактиров и богатых домов, наполненные веселой, разодетой толпой, звуками музыки и смехом. Они ничуть не напоминают узенькие кривые улочки бедных кварталов, освещенные лишь светом луны да редкими факелами случайно оказавшихся в подобных трущобах зажиточных горожан.

Тебе повезло. Ты теперь здесь, а не там. Всего лишь мальчик на побегушках в богатом трактире у доброго хозяина, господина Вагрита. Всего лишь… Даже не слуга. Право сделаться настоящим трактирным слугой еще заработать надо. Однако на тебе — впервые за долгие годы — удобная и теплая одежда. На ногах — замечательные легкие башмаки. После того, что ты носил все эти годы, — просто невероятное ощущение. Ты сыт, весел, у тебя легко на душе. Ты даже почти примирился, что Ланни на тебя не смотрит. То есть смотрит, конечно, — как на помощника в работе. Как на того, кто должен вовремя приносить ей с кухни подносы, чтоб она могла красиво подавать их на стол, перешучиваясь и кокетничая с посетителями.

Ты идешь, любуясь вечерними улицами, радуясь этой нечаянной возможности. У тебя не так много времени, чтоб наслаждаться всей этой красотой. По вечерам ты обычно занят. Трактир есть трактир. Это повара и служанки сменяют друг друга, это помощник конюха может дрыхнуть среди бела дня, пока его не пнут, а мальчик на побегушках может понадобиться в любую минуту. Тебе, конечно, дадут поспать, но вот полюбоваться вечерним городом… ты ж не лорд какой, чтоб созерцаниям предаваться, верно?

Это маленькая удача, что хозяину понадобилось срочно отправить деловое письмо господину Хестринфу, а помощник конюха, которого обычно посылали с такими поручениями, сегодня вечером занят по горло.

В трактире важные гости. Иностранцы. Приехать изволили верхом. Конюх с ног сбился, всех этих иностранных коней обустраивая. Нынче он без помощника как без рук! А вот без тебя в трактире сегодня обойдутся. Хозяин с женой гостей сами обслуживают, Ланни и Тармин им помогают. Так что… кого и посылать с письмом, как не тебя? Именно так тебе хозяин и сказал:

— Давай, Кертелин! Сегодня я за тебя поработаю.

Все остальные зовут тебя — Крэллин, и только хозяин величает полным именем. Ты не знаешь почему, но… как-то неудобно спрашивать.

Ты идешь, любуясь вечерними улицами, сворачиваешь в последний раз и стучишь в резную деревянную дверь.

— Кто там?

— Письмо господину Хестринфу от господина Вагрита, — отвечаешь ты как положено.

— Это ты, Крэллин? — дружелюбно доносится из-за двери.

Пару раз ты сюда уже приходил, тебя помнят.

— Это я, Инхес, — отвечаешь ты.

Старый слуга господина Хестринфа открывает дверь. Ты отдаешь письмо. Он подмигивает:

— Отдыхаешь сегодня, Крэллин?

— В трактире полно важных типов, — отвечаешь ты. — Иностранцы какие-то. Деревенского балбеса на всякий случай выставили.

— Ага, — кивает Инхес. — Господин Вагрит небось сам…

— Угу, — соглашаешься ты. — Вдвоем с женой. И Тармин с Ланни. Куда уж мне…

— Эти иностранцы как нарочно приехали, чтоб тебе отпуск устроить, — ухмыляется Инхес.

— А то, — говоришь ты. — Догадались, что мне отдохнуть охота, и приехали.

— Ладно, заходи… да подожди тут. Вдруг сразу ответ будет, — говорит он.

Ты входишь, тщательно вытирая ноги, Инхес захлопывает дверь и удаляется с письмом, оставив тебя любоваться роскошно обставленной прихожей дома господина Хестринфа.

Впрочем, он возвращается довольно быстро.

— Вот ответ.

Он протягивает тебе другое письмо. Ты прячешь его за пазуху.

Городские улицы вновь распахиваются перед тобой.

„Нашел на кого засматриваться, босяк!“ — беззлобно бурчит старик, но ты все равно любуешься юной аристократкой, гордо шествующей мимо тебя в сопровождении свиты. Что ж, старик любуется вместе с тобой. Она и впрямь прекрасна. А то, что он бурчит… по привычке, не иначе.

„И вовсе я не босяк!“ — отвечаешь ты, гордо притопывая ногой.

И спотыкаешься, и падаешь… а когда встаешь… у твоих новых башмаков… у твоего правого нового башмака… отломился каблук. Вот так вот.

— Ох… — растерянно говоришь ты. — Да как же это…

Вот и вопрос, как теперь быть? Скакать на одной ноге до хозяина, снять башмаки и дойти до трактира босиком или…

„И зачем я только засмотрелся на ту расфуфыренную дуру?!“ — досадуешь ты. Она, конечно, не расфуфыренная и не дура, но… что ж теперь делать-то?

„Здесь. Совсем недалеко, — припоминает старик. — Рукой подать. Всего каких-то пару переулков да три подворотни отсюда“. Но…

„Хозяин Подворотен!“ — высказывает твой страх старик.

„Я всего вторую неделю работаю, — возражает молодой. — Не могу же я явиться с испорченным башмаком! Хозяин решит, что от меня вреда больше, чем пользы“.

„Я когда-то умел чинить башмаки“, — заявляет старик.

„Инструмента нет. Времени — тоже. Нам нужно срочно доставить письмо хозяину“.

На миг ты замираешь совершенно неподвижно, а потом решаешься.

„Ну что такого может случиться, в конце-то концов!“