Лекарство против иллюзий

— Мне пора, — с сожалением произнес Сашка. Впереди восьмичасовой перелет, прибытие в аэропорт Сокол, тряска в рейсовом автобусе до города и воспоминания о симпатичной брюнетке, с которой они больше никогда не увидятся.

Полчаса назад она спросила его, как ему удается совмещать такие непохожие профессии — работу в автомастерской и фотографирование.

Он ответил, что ему нравится и то и другое. И это единственная причина.

— Я думала, это потому, что зарабатывать фотографией довольно сложно, и чтобы оставаться на плаву, необходимо иметь стабильный заработок пусть и не на любимой, но гарантированной работе. Разве нет?

Сашка отрицательно покачал головой, и Марина добавила:

— То есть если, гипотетически, у тебя бы появился шанс достойно зарабатывать, делая снимки, ты бы не бросил автосервис?

— Возможно, я бы уменьшил количество часов, проводимых под капотом, но вряд ли бы полностью отказался. В том, чтобы реанимировать сложный механизм, есть свое удовольствие. Иногда, когда работы слишком много, это утомляет, как и обработка сделанных на заказ снимков, но это уже издержки профессии.

Марина задумалась.

— Ладно, предположим, тебе и правда это нравится. — Она сделала паузу. — Давай тогда так. Если бы тебе, опять же гипотетически, предложили совсем другую работу, которая тебе не слишком интересна, но которая приносит высокий доход. Ты бы не согласился?

Агеев внимательно посмотрел на нее, словно не совсем понимая, к чему она клонит.

— Зачем делать то, что неинтересно?

Теперь уже Летова воззрилась на него недоуменно:

— Ради денег.

— Ради денег можно и наемным убийцей стать — не все же становятся.

— Не передергивай. Я же про обычную работу говорю, законную. Просто, скажем, не слишком приятную.

— Извини, я, может быть, плохо доношу свою мысль. Но я действительно не понимаю, зачем тратить свою жизнь на то, что не приносит удовольствия. Пойми меня правильно, я не идиот и согласен: деньги — это здорово. Во многих случаях они помогают получать желаемое. Но если я с утра до ночи буду несчастен, зарабатывая их, то какой в них смысл?

— Бывают же обстоятельства, при которых ты вынужден идти на поводу у рассудка, а не у сердца! — горячилась Летова.

— Бывают, — согласился Агеев. — Но любые обстоятельства временны. А значит, рано или поздно у тебя появится шанс вернуться к тому, что тебе по‑настоящему нравится. И можно даже получить неплохие дивиденды от любимого занятия.

— Ну, снимаешь ты медведей и тюленей — и как? Много дивидендов получил? — саркастически фыркнула Марина. Похоже, ее нервировала эта беседа.

— Пока не очень, — смиренно ответил Сашка. — Но я согласен продолжать и без них, потому что мне нравится сам процесс.

Он невесело улыбнулся, вспомнив, сколько раз посылал снимки в различные профильные журналы, особенно в «National Geographic». Его не удостоили даже коротким ответом, и это больно ранило самолюбие. Но было бы глупо сдаваться в самом начале пути. Он не оставит попыток. Ему есть куда расти.

— Мне пора, — повторил Сашка, поднимаясь с дивана. — Не хочу опоздать на рейс.

Он хотел опоздать на рейс, черт побери! Но не мог себе этого позволить. На послезавтра назначены съемки, он не имеет права подвести заказчика. Да и в Москве его ничего не держало, кроме невнятного, неидентифицируемого, не чувства даже — предчувствия.

— Я подброшу тебя… до метро, — у Летовой едва не вырвалось «в аэропорт». Но она не нанималась извозчиком. Мальчик изображает одухотворенную личность, чурающуюся прагматизма, вот пусть сам и добирается.

— Я сам доберусь, — с улыбкой отказался Агеев. — На такси. Метро уже не работает.

Они замерли друг напротив друга. Всегда безупречно уложенные волосы брюнетки разметались по ключицам, легкая домашняя блузка сползла с одного плеча, обнажая нежную кожу, яркая помада стерлась. Сейчас Марина выглядела совсем иначе, чем во время их первой встречи. Напускная надменность исчезла, и во всем ее облике появилось что‑то хрупкое, ранимое… родное?

Сашка притянул ее к себе и обнял. Несколько мгновений они стояли неподвижно, боясь пошевелиться, упиваясь внезапной близостью. А затем затрезвонил его мобильник, и Марина отстранилась, давая ему возможность ответить.

Сашка посмотрел на номер и нахмурился — снова звонили из газеты. Проклятые журналисты — мало того что не понимают с первого раза, так еще и звонят в неподходящий момент! Он сбросил звонок и отключил на телефоне звук.

— Все в порядке? — спросила Марина, заметив, как он напрягся.

— Да. — Его натянутая улыбка вряд ли кого‑то обманула бы. — Мелочи. На чем мы остановились?

— Ты, кажется, куда‑то спешил.

Это было самое бездарное, самое скомканное прощание из всех возможных. Марина проводила гостя до двери, пожелала мягкой посадки и механически, словно робот, закрыла за ним дверь.

Сашка сбежал вниз по лестнице, позабыв о лифте. Постоял у подъезда, пытаясь избавиться от нахлынувшей апатии, и направился к мигающему светофору на перекрестке. Резко остановился, поднял глаза вверх, на дом, отсчитал нужное количество этажей. Свет нигде не горел.