Лекции о сущности религии

Христианская религия, представления которой в области веры почти целиком заимствованы из персидского, вообще восточного миросозерцания, также имеет, собственно говоря, двух богов, из коих, однако, только один преимущественно или исключительно бог, тогда как другой называется сатаной или дьяволом. И даже в тех случаях, когда злые, вредные действия природы не производятся от самостоятельной, личной причины, дьявола, они производятся во всяком случае от божьего гнева. Но бог в гневе, или гневный бог, - не что иное, как злой бог. Мы здесь имеем опять пример того, что между политеизмом и монотеизмом нет существенной разницы. Политеист верит в добрых и злых богов, монотеист же воплощает злых богов в гневе бога, а добрых - в благости бога и верит в одного бога, но этот один, одновременно и добрый и злой, гневный бог - бог противоположных свойств. Но гнев бога есть не что иное, как правосудие бога, представленное, олицетворенное в виде чувства, страсти. Ведь гнев и в человеке первоначально и сам по себе есть не что иное, как страстное чувство справедливости или мщения. Человек приходит в гнев тогда, когда ему - в действительности или только в его представлении - причинена обида, несправедливость. Гнев есть возмущение человека против деспотических посягательств, которые другое существо позволяет себе по отношению к нему. Но как благость бога заимствована лишь от благих действий природы, так и справедливость заимствована первоначально от злых, вредных, пагубных действий природы. Представление о правосудии создается таким образом посредством рефлексии. Человек - эгоист; он по отношению к себе бесконечно добр и верит тому, что все должно ему служить только на пользу, что не должно и не может быть зла; но он встречает противоречия этому своему эгоизму и вере; он верит поэтому, что зло постигнет его только в том случае, если он погрешил против существа или существ, от которых он производит все доброе и благодетельное, и если он тем самым привел их в гневное состояние. Он объясняет себе поэтому зло природы как наказание, которое бог возложил на человека ввиду содеянного человеком по отношению к ному проступка или несправедливости, Отсюда и вера христиан в то, что природа была некогда раем, где не существовало ничего враждебного и вредного человеку, но что этот рай погиб в результате грехопадения и вызванного им гнева божьего. Но это объяснение теологически извращенное. Первоначально гнев или суд бога в отличие от его благости заимствован и выведен из пагубных и вредных явлений природы. Не потому этот человек убит молнией, что бог наказывает, что он справедлив, гневен, рассержен, а, наоборот, из того, что он убит молнией мы заключаем, что причиной этого смертного случая является разгневанное, наказующее, злое существо. Таков первоначальный ход человеческой мысли (12). Но как благость и справедливость бога заимствованы и выведены из благотворных и вредных явлений природы, точно так же заимствована и выведена и мудрость только из природы и, в частности, из того порядка, в котором явления природы следуют одно за другим, из связи естественных причин и следствий.

Но как и указанные уже физические или метафизические и моральные свойства бога, так и прочие, более неопределенные или отрицательные заимствованы из природы. Бог невидим; но и воздух невидим. Именно поэтому почти у всех сколько-нибудь умственно развитых народов воздух, дыхание, дуновение тождественны с духом. И сам бог в свою очередь не отличается от духа, то есть от воздуха, как того существа, которое в примитивном чувственном представлении одно обусловливает собой жизнь людей или, вернее, поддерживает ее и является ее причиной. Если поэтому значится: ты не должен делать себе изображения бога, то отсюда еще не следует, что под богом понимается дух в нашем смысле, то есть мыслящее, имеющее желания, познающее существо. Кто может себе сделать изображение из воздуха? Не удивляйся, возражает Минупий Феликс на упрек, делаемый язычниками в том, что бог христиан не может быть ни показан, ни видим, - не удивляйся, если ты бога не видишь, ветер и воздух также невидимы, хотя они все и толкают в разные стороны, двигают, потрясают. Бог неуловим, неосязаем. Но разве уловим, осязаем воздух, хотя он может быть взвешен физиками? Разве уловим, осязаем свет? Поддается ли свет, воздух пластическому изображению, то есть в виде индивидуальной, телесной фигуры? Как ошибочно поэтому делать из того, что народы не имеют изображений, статуй, а следовательно, и храмов своего бога, умозаключение, что они почитают существо духовное в нашем смысле этого слова? Они почитают природу в целом или частично, еще не очеловечив ее, еще не заключив ее по крайней мере в определенную человеческую фигуру и форму; вот причина, почему они не имеют человеческих изображений и статуй для предметов своего религиозного почитания.