Лекции об искусстве

Манера писать падающую воду у Рейсдала таким образом в общем приятная; сказать о ней больше едва ли можно. В его произведениях не видно работы мысли, и они не рассчитаны на то, чтобы приносить своим слабым влиянием пользу или вред. Это — хорошие картины для мебели, и они недостойны похвалы и не заслуживают нападков.

Моря Клода — лучшие произведения водной живописи в старом искусстве. Не скажу, чтобы они мне нравились, ибо мне кажется, что выбраны в них именно те моменты, когда море особенно бесцветно и нехарактерно, но я думаю, что они чрезвычайно верны по формам и времени, которые были выбраны, или, по крайней мере, что лучшие из них таковы; последних, впрочем, немного.

По правую руку одного из морских произведений Сальватора, находящегося во дворце Питти, видна полоса моря, отражающая восход солнца; полоса эта безукоризненно хороша и напоминает Тернера; вся остальная часть картины, как и картина, помещенная напротив предыдущей, совершенно негодна. Я не видел больше ни одного случая, где Сальватор тщательно написал бы воду; она у него так же условна, как и все другое в его работе, но условность более терпима, быть может, в описании воды, чем чего-либо другого, и если б его деревья и скалы были хороши, никто бы ничего не сказал против его рек.

Заслуга Пуссена как мариниста, или живописца воды,

§ 22. Никола Пуссен

мне думается, может быть в достаточной мере определена картиной Потоп в Лувре, в которой разлитие глубоких потоков выражено лодкой, опрокинувшейся через мельничную плотину.

В наружном портале Святого Марка в Венеции среди мозаики на крыше есть изображение потопа. Грунт темно-синий; дождь представлен в виде ярких, белых, волнистых, параллельных полос: между этими полосами видно массовое очертание ковчега, по кусочку между каждой полосой, очень темное и с трудом отличимое от неба, но в ковчеге есть квадратное окно с ярко золотистым краем, которое заметно выдается по своему блеску и ведет взор ко всему остальному: море внизу почти сплошь покрыто мертвыми телами.

На купели церкви Сан-Фредиано в Лукке есть изображение, весьма вероятно, израильтян и египтян в Красном море. Море показано в виде волнистых каменных куч, каждая куча состоит из трех отрогов (тот же тип почти можно видеть в картинах на стекле XII и XIII столетий, особенно в Шартре). Эти кучи едва ли можно было бы назвать морем, если бы не рыбы, с которыми они сплетены очень запутанным образом; головы рыб показываются с одной стороны куч, а хвосты с другой.

Оба эти изображения потопа, как ни архаичны и грубы они, все же дают большее понятие, в них больше изобретательности, и они более естественны, чем потоп в изображении Пуссена. Право, я не унижаю его, сравнивая таким образом с картиной в церкви Святого Марка; блеск золотого окна сквозь дождь удивительно хорошо схвачен и почти производит иллюзию: кажется, будто солнечный свет на момент осветил его, и чувствуется какое-то величие в этом свете над плавающими телами. Второй приведенный пример довольно фантастичен, груб, но все же, я говорю совершенно серьезно, мне кажется, что и его следует предпочесть картине Пуссена. В картине Пуссена заметно что-то среднее между мелкостью и апатичностью его собственного представления, с одной стороны, и с другой — невоздержанностью еще более противной, с которой с этим сюжетом обращаются в настоящее время[85]. Я не знаю, какую картину можно бы поставить примером среднего пути; я боюсь, что читателю достаточно наскучило слышать о Тернере, а снимки с картины Тернера Потоп

так редки, что было бы бесполезно упоминать о ней.

Странным кажется, что великие венецианские художники не оставили, насколько я знаю, ни одного тщательно исполненного образца морского эффекта.

§ 23. Венецианцы и флорентийцы. Заключение