Лекции по античной философии

И вот мы пришли к той самой сфере, [о которой я говорил в начале лекции]. Приведу неоплатоновскую формулу: Бог описывается как сфера, центр которой везде, а периферия нигде, — метафора, изобретенная очень давно. Если четко держать мысль, которая выражена через эту метафору, то метафору можно перевернуть и выразить ту же самую мысль, сказав, что это такая сфера, периферия которой везде, а центра нигде нет. Возьмем эту метафору и соединим ее с формулой Аристотеля о мыслящей себя мысли, или мысли мысли. (Так же как раньше в связи с Платоном я употреблял термины «порядок порядков», «закон законов». Естественно, что «закон законов» не может быть еще одним законом, это нечто другое; «порядок порядков» не может быть еще одним порядком среди порядков. В этом же смысле употребляется словосочетание «мысль мысли»: это мысль, которая сама не является одной из мыслей, это мысль мыслей, она как бы условие источника порождения мыслей, а источнику приписывается слово «есть» — он есть.)

Взяв метафору сферы и соединив ее с формулой Аристотеля, мы понимаем, что она хочет сказать, говоря, что центр везде: бытие всегда перемещается как бы по точкам. Допустим, что здесь есть бытие; чтобы там (завтра или в другом месте) было нечто, там должно быть бытие, должно быть «есть». Возьмем подсобную ассоциацию. Я говорил неоднократно, что человеческие вещи, или человеческие институции (то есть все те явления, которые специфически человеческие), отличаются тем свойством, что они сами по себе не существуют, они все время, непрерывно, заново рождаются. Вчерашняя добродетель не имеет значения, и завтра знать — тоже не имеет значения. Имеет значение hiс et nunc

— здесь и теперь. Но ведь «здесь и теперь» каждый раз [должно возобновляться]. Представьте себе, что «здесь и теперь» — это центр. Если бы можно было что-то сделать раз и навсегда, то мы могли бы оставить позади себя центр и предмет, порожденный в центре этого непрерывно возрождающегося усилия (усилие поддержания предмета должно непрерывно возобновляться). Ну, допустим, что мы что-то смогли сделать раз и навсегда. Это и означало бы, выражаясь метафорически, что центр мы оставили там... и пошли. Но этого не может быть, потому что все должно с усилием заново возродиться, и то, что нам кажется пребыванием, есть видимость, а в действительности все время заново рождается. Я могу сказать и так: центр везде, и все, что вовлечено в него, — это периферия, то есть [центр] организует вокруг себя сферу, но мы нигде не можем обозначить ее периферию. Мы не можем делить, не можем обозначить периферию.

Я показал, что мысль может держаться и существовать, если все время возрождается усилие мыслить эту мысль; ее нельзя помыслить так, чтобы потом не держать ее. Это очень четко видно у Декарта: эта же идея держания оформлена у Декарта в виде процедуры сомнения. Даже в установленных истинах нужно сомневаться, чтобы не выпасть из мысли в воображение, или в пред-ставление, то есть в наглядные ассоциации, в привычки мысли. Нужно держать мысль, чтобы она могла порождать другие мысли, то есть быть в демокритовских терминах законорождённой или, в данном случае, законопорождающей, а порождаемые мысли будут тогда законорождёнными мыслями. Где мы можем провести ее границы (то есть периферию)? Нигде. А центр ее везде, если под центром понимать точку все время возобновляющегося усилия, которое на себе держит пребывание предмета, в данном случае мысль. Значит, мысль мысли, или Бог, есть сфера, центр которой везде, а периферия нигде. Это как бы смещающийся центр, который в то же время неподвижен, ведь не могу же я сказать, что это смещение центра есть движение. Бытие везде — это странная какая-то вещь, и поэтому возникает идея вечного движения. Кстати, у Аристотеля идеальное движение, или первичное, истинное движение, есть движение по кругу, то есть нечто, что как бы в то же время не есть движение.