Лекции по Библии

Исход 2

Во второй главе, события в которой развиваются из предшествующих обстоятельств и указа фараона, обрекающего на смерть каждого новорождённого мужского пола из израильтян, появляется освободитель

, являющийся прообразом бесконечно более великого человека. Это Моисей, человек, фигуру которого Дух Бога широко использует не только в Ветхом, но и в Новом Завете, как и во множестве других случаев, предвосхищая образ Господа Иисуса. Правда, о родительской вере говорится не здесь, а, как нам известно, в Новом Завете. Здесь же говорится о том, что родители скрывали его, но когда они не могли больше скрывать его

, или когда они, возможно, утратили веру, чтобы поступать как и прежде, - они положили его в корзину из тростника и отнесли на берег реки, где дочь фараона нашла его и усыновила. Итак, Моисея воспитали и научили всему как египтянина, о чем и говорится здесь. В таком положении он имел прекрасные возможности смягчить тяжкую участь израильтян. И это, вероятно, способствовало доведению до конца того, чего он так желал всей душой - освобождения своего народа от рабства. Он полностью склоняется к этому. Несомненно, это должно было стать гораздо более сильным испытанием его духа, чем его отказ от любых личных преимуществ. В связи с этим он неизбежно подвергался безрассудным упрёкам со стороны своих же собратьев. Никакой другой народ не был так склонён находить повод для обвинения и не спешил так увидеть свою собственную выгоду или высказать все, что бы они ни увидели. Но Бог не только действовал по замыслу своего Духа, но и стремился к тому, чтобы способ осуществления этого замысла прославил его. Это Моисей в некоторой степени понимал; ибо верующий всегда видит это и следует этому, насколько позволяет ему вера

. Я могу согласиться с вами, что наряду с верой здесь есть примесь чего-то от плоти, потому-то мне и кажется, что Моисей был далеко не безупречен, когда впервые объявил себя орудием Бога ради его народа здесь, на земле, и позже, когда Бог призвал его завершить то великое дело, о котором он имел смутное представление в своей душе.

К этому делу Моисей приступил, как мы видим, достигнув возраста, когда человек считается ответственным за свои поступки. Однажды он увидел, как один египтянин дурно обошёлся с израильтянином, что вызвало у него в душе жалость к своим братьям. Несомненно, так проявилась его любовь, но это было и вызовом по отношению к ним, и он действует соответственно этому, оглядываясь по сторонам, что явно говорит о боязни посторонних свидетелей. И все же это был подходящий момент. С одной стороны, Святой Дух не мог обвинить любовь, побудившую Моисея поднять руку на человека; с другой стороны, его поступок невозможно было оправдать. Поскольку Бог всегда знает, как поступить, Он не вмешался в этом случае и позволил тому, что исходило от него самого, вынести свой собственный приговор, а то, что не исходило от него, подверглось нравственному осуждению тех, кто верил в него. И найдётся ли другой отрывок, где более прекрасно проявлялся бы характер Писания, чем здесь? В любой другой книге, возможно, нашлось бы своего рода оправдание, если не тщательно обдуманные доводы или рассуждение по этому поводу, опровергающее всякое участие Бога в том, что далеко не соответствовало бы присущей ему святости.