Читаем Лекции по искусству. Книга 5 полностью

Стен нет нигде, они заменены витражным стеклом. Почему? Что такое витражное стекло? Стекло пропускает цветной свет, и в соборе всегда стоит радуга. И этот эффект называют «эфирным телом». Двойник физического тела. Душа, Дух, Тело и эфирное тело. Четыре элемента собора. И это проходит через цветные витражи, которые несут на себе все, что можно изобразить по закону 8-го Вселенского собора.

Так, кто же строил эти соборы? Мы не знаем их — они анонимны. До нас дошли очень интересные документы-чертежи, потому что соборы и каждый элемент был вычерчен и размерен циркулем. Остались толстенные книги с чертежами. Не мог же их строить один человек? Или два. Если посмотреть на эти фрагменты, то все к удивлению подобно — все вычерчено. Но дело не только в вычерчивании, она имеет некую очень глубокую внутреннюю магическую силу и волю. Одного чертежа мало. Сколько бы раз вы не были в этих соборах, вы не можете сказать, что вы их рассмотрели. Даже я, хотя очень часто хожу в них. Знаний не хватает. Полный невежда. Прежде чем строить собор, нужно было выстроить университет. А как Сорбонна была построена? В Шартре был знаменитейший университет. А кто его строил? Попробуйте почитать книги и вы ничего из них не узнаете. Только голова болеть начнет. Я попробую ответить на этот вопрос и то немножко. Все в Западной Европе строили, делали, пекли, шили, красили и валяли сукно только цеховики. Запад создал цеховую систему. И эта система держит мир до сих пор. Цеховая демократия.

Мы знаем одно, что идея собора — это тайный план. Это идея «Розы и Креста». А строили соборы, так называемые каменщики. Был такой цех. А то многие считают, что масоны. Никакого отношения масоны к строительству соборов не имели. Масоны по отношению к каменщикам самозванцы. Вот мы называем себя демократами. Ну и замечательно, кому от этого плохо? Но это не демократия. И те, тоже называли себя масонами, а каменщики тут при чем? И пользовались масоны атрибутами каменщиков. Цех каменщиков это был цеховой орден. Как и орден ионитов. И каменщики, к вашему сведению, прежде всего были супер учеными. Этот цех состоял из одних, если сравнить с музыкой, Рихтеров. Я даже не знаю, с кем их сравнить. Они были гениальными учеными и архитекторами. Как вы думаете, кто изобрел в Шартре и построил огромные фабрики стекла? А иначе, где можно было бы взять такое количество стекла? Вы подумайте, индустрия нужна. А где ее взять? Должна быть инфраструктура. А материала сколько! Тот же самый кирпич. Вы можете себе это представить?

Тот, кто делал кирпич не знал, что с ним будут делать и тот, кто клал его не знал, что он строит. Над этим всегда стоял кто-то еще, кого называли Мастер, с большой буквы. Любой глава цеха, даже если он красил сукно в красное, он тоже назывался Мастер. Мастер Иоганн. Мастер такой или сякой, а как его на самом деле звали, никто не знал. Мастер всегда анонимен. Откуда он? А он ниоткуда. Он из какого-то пространства, работал в музее, в каком — не знаем и так далее. Бог его знает. Вот такая фабула. В эпоху рассыпанного культурного кода Мастер всегда сидит в сумасшедшем доме. Все! Потому что он и его свидетельства об истине никому не нужны. Вот Дюрер, его как называли? Мастер. Немцы вообще подсчитали и решили, что он шестой Фауст. И они единодушны в этом, и сейчас. И все те люди. что строили, назывались мастерами. Почему они так назывались? Потому что для них был важен Бог-Отец. То есть Творец. Мастер должен был не только многое знать, но и быть анонимным. Мастера строили, брали себе учеников, поэтому и возводились университеты. Не в современном понимании. И когда ученик получал звание мастера, он тоже мог взять себе ученика. И эти соборы строились веками.

Соборы — это музыкальный инструмент. Это орган. И сделаны они по принципу органа. Орган находится у западной стены, где и галерея королей. Это называется линия хора. Звук должен подниматься и обрушиваться впереди. В соборах делался потрясающий акустический эффект. Для кого Бах писал музыку? Для церкви. А мы его воспринимаем как композитора. Благодаря тому, что сама по себе идея строительства по своей задаче изначально была очень сложна, то была стерта и грань между искусством религиозным и светским. Она не могла не стереться, так как строили ученые. А как в те времена назывались ученые? Алхимиками. Все католические соборы выстроены алхимиками. Они были очень разными, но одно их объединяло — строительство. Алхимия вообще наука синтезированная. Они должны были знать математику, архитектурное построение, химию, теологию. Так вот, алхимики выстроили католический собор. И все в них ходят. Это очень сложная культурная фигура.

Перейти на страницу:

Все книги серии Волкова, Паола. Лекции по искусству

Похожие книги

Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение
Певцы и вожди
Певцы и вожди

Владимир Фрумкин – известный музыковед, журналист, ныне проживающий в Вашингтоне, США, еще в советскую эпоху стал исследователем феномена авторской песни и «гитарной поэзии».В первой части своей книги «Певцы и вожди» В. Фрумкин размышляет о взаимоотношении искусства и власти в тоталитарных государствах, о влиянии «официальных» песен на массы.Вторая часть посвящается неподцензурной, свободной песне. Здесь воспоминания о классиках и родоначальниках жанра Александре Галиче и Булате Окуджаве перемежаются с беседами с замечательными российскими бардами: Александром Городницким, Юлием Кимом, Татьяной и Сергеем Никитиными, режиссером Марком Розовским.Книга иллюстрирована редкими фотографиями и документами, а открывает ее предисловие А. Городницкого.В книге использованы фотографии, документы и репродукции работ из архивов автора, И. Каримова, Т. и С. Никитиных, В. Прайса.Помещены фотоработы В. Прайса, И. Каримова, Ю. Лукина, В. Россинского, А. Бойцова, Е. Глазычева, Э. Абрамова, Г. Шакина, А. Стернина, А. Смирнова, Л. Руховца, а также фотографов, чьи фамилии владельцам архива и издательству неизвестны.

Владимир Аронович Фрумкин

Искусствоведение