Лекции по истории древней церкви

Иные выводы давало последовательное проведение учения о двух цельных природах Христа. Природа каждой вещи в ее отличии от других вещей познается по свойственным ей действиям. И человечеству Христа, если оно сохраняет свою реальность и по соединении с Божеством, должно быть свойственно особое действие, так что нужно различать в проявлениях Его жизни на земле, как Богочеловека, Его действование как Бога и действование как человека, т. е. два рода действий . Что же касается воли, то воля составляет неотъемлемую принадлежность человеческого естества и как природная сила, свойственная одинаково всем людям, должна быть относима не к ипостаси, а именно к природе. Поэтому, кроме божественной воли во Христе, при двух природах Его необходимо признавать и человеческую волю; что воля является сопутствующей природе, а не ипостаси, это очевидно из общепризнаваемого учения о Св. Троице: при троичности Ипостасей в Божестве исповедуется единая воля Отца, Сына и Св. Духа по единству Их существа или природы. Отрицать во Христе человеческую волю, относя Его волю к божественной лишь ипостаси Его, значит признавать в Нем только неполную человеческую природу и не допускать исцеления или восстановления Им в нормальное состояние основной силы человеческого существа через ее восприятие.

Первое решение вопроса, в монофизитском смысле, будучи выдвинуто в VII в. Константинопольским патриархом Сергием, опиравшимся на ученый авторитет епископа Фаранского Феодора, нашло себе, по — видимому, немало искренних сторонников между представителями греческой иерархии. Его держались преемники Сергия по кафедре, начиная с Пирра; как убежденный защитник его во время VI Вселенского собора выступал Макарий Антиохийский. На сторону Сергия стал даже со всей определенностью папа Гонорий. Защитниками православного учения, в смысле Халкидонского собора, были Софроний и Максим Исповедник. Запад после Гонория решительно выступал против монофизитства.

Своим возникновением и успехом монофелитское движение обязано, собственно, тому обстоятельству, что в новом учении усмотрело удобное средство к примирению с монофизитами византийское правительство; в таком именно значении, как основа унии, оно и было впервые предложено Сергием императору Ираклию. Упрочение и затем поддержание, насколько возможно, ослабленных религиозной распрей политических связей с монофизитскими окраинами Империи, Египтом и Сирией, а также с Арменией, ввиду надвигающейся в VII в. на византийское государство грозной опасности сначала со стороны персов, а потом арабов, более чем когда — либо составляло настоятельную потребность византийской политики. Неудивительно, что императоры ухватились за представлявшееся им целесообразным средство, которое притом же предложено было самой церковной властью и которое было сочувственно встречено сначала даже в Риме, и, несмотря на все обнаружившиеся потом протесты, не хотели отказаться от него, усматривая в оппозиции на чисто церковной, богословской почве политическую измену (отношения Констанса к папе Мартину и Максиму Исповеднику).

В истории этого движения, обнимающего, начиная от второго десятилетия VII в. до VI Вселенского собора, три царствования: Ираклия (610–641), внука его Констанса (641–668) и сына последнего Константина Погоната (668–684), можно различать три стадии. 1) Первая стадия до издания в 638 г. Эктесиса — «моноэнергийная». Центральным событием здесь является заранее и долго подготовлявшееся провозглашение унии Киром Александрийским (633 г.) на основе учения о единой энергии. Рим в лице папы Гонория выразил одобрение этому шагу. 2) С изданием Эктесиса открывается спор уже собственно монофелитский, падающий главным образом на царствование Констанса. Правительство, не отказываясь от унии, хочет идти на компромиссы с оппозицией и предлагает ей ряд — далеко, однако, неискренних на деле — уступок, чтобы заставить ее замолчать, а) Уже Эктесис 638 г. представляет такую уступку в сравнении с девятью членами вероопределения Кира: ввиду протеста против единого действия предписывается не говорить вообще ни об одном, ни о двух действиях, а лишь о единой воле, б) В Типосе 648 г. запрещается говорить и о волях, одной или двух, в) Во время суда над Максимом в 655 г. делается заявление от имени правительства о его готовности признать даже две природные воли под условием согласия принять учение и о единой ипостасной воле. Но тем строже правительство карает в то же время несогласных с ним. Противодействие Рима было устранено путем насилия, г) При Константине Погонате продолжаются установленные репрессиями Констанса мирные отношения между правительством и папами. Но догматический вопрос теперь уже теряет свое первоначальное значение орудия политики, и император выступает уже в роли примирителя между Востоком и Западом, содействуя вполне беспристрастному решению вопроса на VI Вселенском соборе.