Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Таким образом, Италия и Африка стали в оппозицию к Юстинианову эдикту; сломить ее было нелегко. Со времени арианских споров гражданская власть не отдавала приказаний италийским епископам. То обстоятельство, что Италия была под готским владычеством, под опасностью гонений, не составляло потери в деле нравственного воспитания. Готские государи не были преследователями кафоличества, но сознание того, что живешь без защиты, заставляло епископов сплотиться в более солидарный союз, и, в конце концов, под готским владычеством выработалось воззрение, что римский епископ не может быть судим никем. Итальянский епископат воспитан был, следовательно, в сознании своей полной церковной независимости. Но гораздо грознее была оппозиция Африки.

{стр. 393}

Характеры африканцев, этих романизовавшихся финикиян, были пылки и мощны; история их церкви сложилась так, что в смысле понимания практических церковных интересов и их защиты африканский епископат даже и на западе был избранным между избранными. Нигде оппозиция против папских посягательств на церковную независимость не велась так разумно и так последовательно, как в Африке. Стойкие защитники своей свободы против её внутренних возмутителей, африканские епископы могли постоять за нее и против внешней силы. Гонения вандалов лишь еще более закалили историческую мощь их характеров. Мирян и клириков ссылали в изгнание тысячами, епископов сотнями (в 484 г.: 302 + 47 чел.), прибегали к смертной казни, десятки лет церкви оставались без пастырей — и результат для пропаганды арианства оказался вполне ничтожный: история знает по имени лишь одного епископа, совратившегося в арианство, Ревоката (ille infelix Revocatus, a fide catholica revocatus), хотя и были «multi lapsi». Представляя хорошо дисциплинированную церковную силу, африканский епископат обладал и большими прерогативами. Кажется, нигде каждый отдельный епископ не имел так много законной, хорошо гарантированной свободы, как именно в Африке. Соборное начало было здесь развито до полного цвета. Централизация — доведена до своего нормального минимума. Между африканскими приматами лишь епископ карфагенский занимал место в силу своего положения на карфагенской кафедре, все же другие приматы провинций были не митрополиты, a senes, старцы, занимали свой почетный пост не потому, что они были епископами значительнейшего города, а потому, что они были старейшими по рукоположению епископами области. Для этого в провинциях Африки велись даже особые списки рукополагаемых, и велись в высшей степени добросовестно. Бл. Августин был однажды сильно возмущен тем, что почитатели его хотели повысить его в нумидийском списке с тою целью, чтобы он скорее занял важное место. Таким образом, каждый епископ, даже ничтожного городка, почти деревушки, здесь мог сделаться приматом, senex. Это естественно возвышало церковное самосознание каждого из них и давало им возможность к своим влиятельным собратам относиться в духе почтительного свободного равенства.

{стр. 394}

Ясно, следовательно, каких испытанных бойцов вызвал против себя Юстиниан, когда африканский епископат нашел, что новый эдикт затрагивает и веру и свободу. Епископ Понтиан прислал «всемилостивейшему и благочестивейшему сыну, Юстиниану императору» послание, в котором заявляет ему, что писания Феодора в Африке неизвестны, но что бы он ни писал, все же не следует осуждать умерших, которые eo ipso не могут исправиться в своем поведении. Из всего этого выиграет лишь евтихианство. К чему начинать войну с умершими, в которой бой не приводит к победе? Они уже предстали истинному Судье, от которого нет апелляции (apud judicem verum jam tenentur, a quo nullus appellat). «Ради самого Господа не возмущай мира церкви, чтобы не пришлось тебе, задумав осудить мертвых, казнить смертью многих живых за неповиновение (inobedientes)». — Вот какие перспективы указывало уже императору это написанное в тоне сдержанной силы послание.