Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Сам по себе Сергий был видным деятелем во всем этом униональном движении. В лице Сергия император имел такого вселенского патриарха, какого только можно было пожелать для этого унионального опыта. Человек, понимающий государственные нужды, с характером гибким, неспособным на упорное «non possumus», Сергий готов был жертвовать церковными канонами в угоду даже личным желаниям императора. Гибкость характера Сергия ясно сказалась в вопросе о втором браке Ираклия. Выбор императора пал на родную его племянницу — Мартину. Брак был незаконен. В Византии к подобным бракам, с нарушением канонических требований, относились гораздо более нетерпимо, чем отнеслось бы у нас общественное мнение в настоящее время. Патриарх выставил императору неудобства такого брака, но император возразил: «доселе ты действовал, как епископ; а теперь, как друг, исполни волю мою». Сергий не затруднился сделать это, и не устроил конфликта с государственной властью. Что Сергий мог пойти параллельно с императором в устройстве унии, это понятно из того, что он был восточно-сирийского происхождения. Он прекрасно понимал трудное положение дел на востоке и находил, что известные уступки монофиситам необходимы для достижения благоприятных результатов. Таким образом, случай 622 г. был подготовлен Сергием заранее.

Сам он по психологическому складу своему был таков; что мог удержаться при подобном движении. Он был хороший политик, но неважный богослов. Это была личность типа Евсевия кесарийского, который был большой знаток в смысле эрудиции, его дело были справки и выписки, но сделать правильные догматические выводы безукоризненной состоятельности, произвести широкие обобщения, было не в его типе. Поэтому-то он и был арианствующим помимо своей воли и принципиальных стремлений. И Сергий был человек хорошо начитанный, но дальше этого голова его не шла. Если он не видел текстуального подтверждения какой-либо мысли, то не был способен получить ее путем ком{стр. 451}бинации положений. В этом заключалась и его психологическая сила. Он не поколебался начертать проект такой унии, так как слабости некоторых сторон её не видел, что давало ему уверенность в действиях. Достаточно было, что у отцов нет буквально выражения «δύο ένέργειαι», и он считал себя вправе утверждать, что Христос имеет одну. Если Кир полагал, что из положения Льва В.: «agit utraque forma quod proprium est», следует вывод: «во Христе два естества, следовательно, и два действия», то для Сергия такое заключение казалось слишком смелым. Такого вывода из томоса Льва В. не сделал ведь explicite никто из богословов, защищавших томос против монофиситов; не сделал его, напр., Евлогий, патриарх александрийский [107]

; следовательно, этого вывода и им, Сергию и Киру, делать не следует.

Таким образом, первая стадия монофелитского движения могла казаться на первый взгляд случайностью: случайная встреча императора, случайное знакомство с одним из монофиситских митрополитов. Все эти сведения и сообщаются так самим Сергием в его послании к Гонорию, папе римскому. Но если воспользоваться другими документами, то приходится признать многое случайное не совсем случайным.

Павел Одноглазый, кроме двух упоминаний — у Сергия и у Максима Исповедника, по другим греческим источникам неизвестен. Между тем из сирийских рукописей видно, что Павел переводил с греческого языка творения Григория Богослова на Кипре и закончил перевод в 624 г. Несомненно, он был человек, обладавший богословским образованием довольно почтенным. Он переводил даже поэтические произведения греческих гимнографов. Но особенно важно замечание, что он был епископом эдесским. Это обстоятельство дает возможность осветить несколько его положение пред Ираклием. Известно, что персы, когда завладели городами Армении, то на епископские кафедры назначали {стр. 452} из своих подданных лиц, пользовавшихся их благоволением. Весьма возможно, что Павел был епископом эдесским, но затем был вытеснен назначением другого епископа, Исаии, — или, может быть, он только еще предназначался на эту кафедру, но его назначение не получило утверждения [108]. Ираклий в его лице столкнулся с лицом, обиженным персидскими властями. Естественно ему было предполагать, что это лицо постарается воспользоваться его покровительством и согласится на некоторые уступки. Несомненно, по крайней мере, что Павел искал убежища в Византии. Ясно, таким образом, что встреча Ираклия с Павлом отзывалась зондированием почвы.