Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Гонорий был ученый и считал себя проницательным догматистом. Поэтому, поддерживая свой ученый авторитет, он не ограничился одним бесцветным посланием, как то бывало иногда раньше с римскими первосвященниками; но он не был проницателен в такой мере, чтобы подвергнуть послание Сергия основательной критике. Он еще более раздул различие между двумя волями, обратив их в нравственную противоположность. Правда, от Гонория имеется еще (в отрывках) другое послание, более православное, там встречаются выражения Льва В., как то: «то и другое естество действует»; но и здесь он старается удержать хотя часть того, о чем говорил раньше. Таким образом, защитники Гонория правы в том, что Гонорий — малосознательный и самостоятельный монофелит, но факт остается фактом: он подтвердил послание Сергия и стал в ряды монофелитов.

Таков был вопрос в первой стадии своего развития. Этот вопрос (о двух энергиях во Христе) назрел уже давно и в догматическом и в историческом смысле. Лишь случайная причина — воля Юстиниана I, заставившая богословов заниматься вопросом о трех главах вместо чисто догматического разъяснения учения о богочеловечестве, произвела то, что монофелитство не явилось еще столетием раньше. Вопрос о трех главах, наполняющий собою большую часть царствования Юстиниана, не дал ничего для разъяснения догмата о соединении двух естеств, во Христе; теперь богословие выступило на свой прямой путь и взялось за раскрытие истины, выраженной в халкидонском вероопределении.

Что этот вопрос давно назрел, сделается ясным, если припомнить историю монофиситства. Уже в споре между Севиром и Юлианом вопрос об энергии поставлен был ясно. Севир сближался с православным учением в том, что признавал различие и неслиянность во Христе определений Его божества и человечества, Его свойств, ιδιότητες. Лишь поставив вопрос: как эти свойства обнаруживаются, можно было выяснить различие между точкою зрения Севира и православною. Севир не отрицал, правда, но ограничивал актуальность этих определений. В этом ограничении и сказывался резерв монофиситства. Эти определения мыслились как силы потенциальные, вечно связанные, простые возможности без своего обнаружения. Признавались качества {стр. 473} человеческие, но отрицалась человеческая природа

, из которой — по православному учению — эти качества вытекают как действия, от которой они зависят как от своей причины.

Импульс к этим обнаружениям всегда исходит лишь от божественного Слова, человеческая природа при этом не является фактором. Монофиситы поэтому и не хотели признать во Христе другой, человеческой природы (хотя признавали в Нем человеческие свойства), что томос Льва В. и Халкидонский собор изображают эту природу с сильным моментом актуальности, с постулятом к свойственной ей энергии: «agit utraque forma quod proprium est». Подставляя ίδιότης вместо φύσις, они хотели отвлеченным понятием формы заменить живой фактор [114].

Вопрос об одной или двух энергиях выступает в истории ранее, нежели вопрос об одной или двух волях. Это объясняется тем, что последний содержит для человеческой мысли более трудностей, чем первый. Ενέργεια есть жизнь вообще; θέλησις (воля) есть жизнь духа (энергия в частности); θέλημα есть результат этой энергии (θελήσεως). Воля имеет важное значение в личной жизни человека подле его самосознания. Воля — это «я», обращенное ad extra, тогда как сознание и самосознание — «я», обращенное к внутреннему человеку. Воля, стоя связующим звеном между нашими действиями (множеством) и нашим «я» (единством), должна была представлять для христологии особенные трудности в виду опасности полного отожествления её с самосознанием, с личностью. Вопрос ставился о том, чему в Богочеловеке последует воля: природе или ипостаси? Сергий и его единомышленники считали не подлежащим и спор, что воля последует ипостаси, и с точки зрения «εν θέλημα», как готового данного, аргументировали против «δύο ένέργειαι», делая из них вывод в смысле δύο θελήσεις (или δύο θελήματα).

Графически их метод можно представить так.

Воли во Христе коренятся в едином центре Его бого{стр. 474}человеческого самосознания (α') и в своем различии обнаруживаются лишь настолько, насколько это необходимо при неслитном единении двух естеств (различие при согласии = bc). Монофиситствующие утрировали это различие, доводя его до противоречия (продолжая линии до известных пунктов — de, между которыми расстояние было огромное [d противоположно е — противоречить е], с этих концов [от противоречивых воль = θελήματα] смотрели по направлению α' и раздвояли этот центр в β' и γ'), — из двух воль заключали к двум волящим = самосознающим = лицам.