Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Но лишь в 754 году сделан был решительный шаг против иконопочитателей [129]. В этом году умер патриарх Анастасий. Оставляя вселенский престол не замещенным и тем, так сказать, предлагая его в иконоборческом смысле «достойнейшему», Константин созвал «вселенский собор», который должен был дать иконоборческому движению церковную санкцию, которой ему все еще недоставало. Рим, Александрия, Антиохия и Иерусалим не имели на соборе представителей; присутствовало 338 епископов. Председательствовал «беззаконный сын Апсимара» Феодосий ефесский; выдавались, как знаменитости иконоборческого лагеря, Василий Трикакав, митрополит Антиохии Писидийской, Сисинтий Пастилла, митрополит Перги в Памфилии ІІ. Заседания собора, во дворце 'Ιερία на азиатском берегу Босфора, между Хрисополем и Халкидоном, длились с 10 февраля до 8 августа. В этот день собор перешел во Влахернский храм в {стр. 523} Константинополе. Император наконец избрал преемника Анастасию в лице Константина монаха, епископа силлейского, суффрагана митрополита пергского (а не Константина наколийского, — здесь имеем указание на то, что секта фригийская не имела никакого значения в деле иконоборчества), сам, возвел его на амвон и возгласил: «

Κωνσταντίνου οικουμενικού πατριάρχου πολλά τά έτη». A 27 августа вслух всего народа на форуме был прочитан όρος собора «Ή πάντων αίτια καί τελεσιουργός θεότης», и провозглашена анафема поборникам иконопочитания: Герману константинопольскому, «τώ διγνώμω (или за его участие на соборе при Филиппике, когда был отменен VI вселенский собор, или за его сдержанное отношение — пассивное сопротивление — иконоборчеству, на первых порах возбуждавшее ложные надежды в иконоборцах) καί ξυλολάτρη», Иоанну Дамаскину, «Μανσουρ τω κακονύμω και σαρακηνόφρονι καί φαλσογράφω (— τώ παρερμηνευτή τής θείας Γραφής] τω τού Χρίστου υβριστή καί έπιβουλω τής βασιλείας» (материал для проверки позднейших сказаний о св. Иоанне) [130], и (неизвестному из других источников) Георгию кипрскому «τω {стр. 524} ομοφρονι αυτου (Германа) καί φαλσευτή των ποτρικών διδασκαλιών [131]

. В своих евфимиях императорам отцы величали их «светочами православия». Говорят, будто даже было возглашено императору Константину (которого в иконоборческих кругах титуловали «тринадцатым апостолом»): «Днесь спасение мiру бысть, ибо ты, царь, искупил нас от идолов» (σήμερον σωτηρία τω κόσμω γέγονε, ότι σύ, βασιλεύ, ελύτρωσο ήμας άπο τών ειδώλων. Georg. Hamart).

'Όρος иконоборческого собора, составляющий единственный документальный памятник воззрений этого лагеря, сохранился текстуально в 6 деянии VII вселенского собора. 338 отцов, во Влахернском «храме святыя пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии» собравшиеся, высказывают такой взгляд на иконопочитание:

1. Диавол, научивший людей служить твари вместо Творца, по ненависти к человеческому роду, спасенному Христом, «под видом исповедания христианского учения незаметно ввел идолослужение» (έν προσχήματι χριστιανισμού τήν είδώλολατρεΐαν κατά τό λεληθος επανήγαγε).

2. Но сам Христос воздвиг «подобных апостолам верных наших царей» (τών αποστόλων εφάμιλλους πιστού; ήμων βασιλείς), которые созвали вселенский собор. Отцы собора рассмотрели вопрос о чествовании икон, согласно ли оно с учением предшествующих шести вселенских соборов, и нашли, что употребление икон противно основному догмату христианства, учению о лице Богочеловека, и, следовательно, ниспровергает все шесть вселенских соборов. Именно — {стр. 525}

3. чествующие иконы впадают или в несторианство, или в монофиситство (арианское или евтихианское). Икона Христа, по намерению писавшего ее, изображает Христа. Но Христос — Богочеловек; следовательно, икона изображает или самое божеское естество Христа, или божеское и человеческое естество вместе, или же только одно человеческое отдельно от божеского. В первом случае получается (συναχθήσεται ουν) «божество описуемое, τό θειον περίγραπτον» (арианство), во втором «божество слитое с плотию, τό θειον τη σαρκί σογχοθέν» (евтихианство), В третьей «τό σώμα τού Χρίστοού άθέωπον καί διηρημένον και πρόσωπον ιδιούπόστατον» (νεστοριανών θεομαχία). Итак, изобразить неизреченную тайну единения двух естеств во Христе невозможно·, след. икона Христова по самому существу дела невозможна.

4. Но, сверх того она и не нужна: ни Христос, ни апостолы, ни отцы не заповедали чествования Христа под видом иконы; и нет молитвы («ευχήν ιεράν»), претворяющей икону, как предмет, вышедший из рук обыкновенного живописца («κοινή καί άτιμος»), во святыню. Истинная икона Христова (ή αληθής τού Χριστού είκών, ή θεοπαράδοτος είκών τής σαρκος αυτού, ή άψεοδής είκών τής ένσάρκου οίκονομίας Χριστού) есть таинство евхаристии, ясно выражающее (φανερώς τρανώσαι) таинство вочеловечения (οικονομίας) [132], Самим Господом установленное — «τούτο ποιείτε εις τήν έμήν άνάμνησιν», таинство, в котором хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Христову. Этого «богопреданного образа» для религиозного чувства христианина достаточно [133].

{стр. 526}