Лекции по истории русской философии

1. Антропологический уклон преобладал уже в просветительской прагматике В.Н. Татищева. Это отчетливо проявилось в его воззрениях на науку. «Наука главная есть, — писал историк-мыслитель, — чтоб человек мог себя познать». Самопознание ведет к будущему и настоящему благополучию. Средоточием познавательной деятельности служит душа, которая нераздельна и бессмертна. Тактишев отвергал платоно-христианское учение о тричастии душа. На его взгляд, оно противоречит принципу простоты, составляющему сущность божественного. Аргумент нераздельности в пользу бессмертия души скорее всего был позаимствован им из вольфианской философии, проникшей в Россию на волне европеизации. Татищев признавал только «орудия, или силы» души, каковыми считал ум и волю. Ум есть состояние обретения знаний, его содержание не может быть врожденным; он постоянно изменяется, совершенствуется. Специфику ума определяют четыре «действа»: фантазия, память, смысл и суждение. Несмотря на важную роль каждого из них, первостепенное значение все же принадлежит суждению: «того ради наиболее о исправлении и приведении в порядок суждений прилежать человеку нуждно». Воля, напротив, формирует влечения человека, его страсти. Для сохранения гармонии души необходимо, чтобы ум властвовал над волей, оберегал ее от пагубных стремлений. Только при этом условии «щастие ум раждает», т. е. приводит к душевной полноте, «спокойности».

Татищевский антропологизм оригинально преломился в его классификации наук, которая не имеет аналогов в истории философии. Он исходил из «морального» разделения, выделяя науки «нужные», «полезные»; «щегольские» (или «увеселяющие»); «любопытные» (или «тщетные») и «вредительные». К первой группе относятся «речение» (язык), «домоводство» (экономика), медицина, юриспруденция, логика и богословие. Относительно последней сказано: «Что же свойств или обстоятельств Божиих касается, то наш ум не в состоянии о том внятно разуметь, да и нужды нет, ибо довольно, что я знаю и верю его быть всех вещей Творца…». Полезные науки суть те, которые прежде всего связаны с определенным родом занятий человека и поэтому подразделяются по профессиональному признаку; к ним принадлежит грамматика, иностранные языки, математика, история, география, ботаника и т. д. Сфера щегольских наук охватывает такие знания, как поэзия, музыка, живопись, танцы, вольтежирование. Татищев причислял эти науки к обычным ремеслам и замечал, что «знаменование же во всех ремеслах есть нуждно». Зато совершенно бесполезны человеку любопытные, или тщетные, науки (астрология, алхимия, хиромантия и проч.) и тем более вредительные (некромантия, чернокнижество). За занятия ими должны быть установлены телесные наказания.

«Филозофию» Татищев рассматривал в качестве высшей науки, науки наук, в которой синтезируется истинное знание. Она «не токмо полезна, но и нуждна» вере, и запрещающие философию либо сами невежды, либо подобно «злоковарным церковнослужителям» сознательно стремятся удержать в невежестве и раболепстве народ.

2. Классический период становления русского материализма связан с именем М.В. Ломоносова

(1711–1765). Он был едва ли не первым русским мыслителем, с убежденностью осознавшим свое интеллектуальное превосходство над философскими кумирами Запада. Высоко ценя Декарта, Ломоносов писал о нем: «Славный и первый из новых философов Картезий осмелился Аристотелеву философию опровергнуть и учить по своему мнению и вымыслу. Мы, кроме других его заслуг, особливо за то благодарны, что тем ученых людей одобрил против Аристотеля, против себя самого и против прочих философов в правде спорить, и тем самым открыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению». Позднее, в письме к Л. Эйлеру, характеризуя лейбнице-вольфовскую философию, он снисходительно заявлял: «Хотя я твердо убежден, что это мистическое учение должно быть до основания уничтожено моими доказательствами, но я боюсь опечалить старость мужу (X. Вольфу. — А.З.), благодеяния которого по отношению ко мне я не могу забыть; иначе я не побоялся бы раздразнить по всей Германии шершней-монадистов».