Лекции по истории западно–европейского Средневековья

Ареной, на которой развилось взаимодействие этих начал и выработались основы для дальнейшей истории Европы, послужило государство франков. Из варварских племен, поселившихся на развалинах Римской империи, самостоятельные государства, кроме франков, были основаны еще вестготами, бургундами и остготами; а именно: вестготы заняли всю древнюю Иберию или нынешнюю Испанию и юго–западную часть Галлии до Луары и к концу VI в. достигли такого значения, что ко двору их короля сходились послы со всех сторон — просить дружбы своим народам или смягчить его гнев. Бургундам досталась юго–восточная часть Галлии от Вогезских гор по бассейну Роны и Сены до Средиземного моря и Альп; бургунды заняли эти области как союзники римлян и усвоили себе остатки римской государственной жизни. Остготы в самом конце V в. вторглись, с разрешения, однако, византийского императора, в Италию под предводительством Теодориха, одного из самых замечательнейших людей этой эпохи, именем которого обозначается блестящий период политической жизни Италии под владычеством варваров; «не было народа на Западе, — говорит Иордан, — который бы не слушался Теодориха или по прямой зависимости, или по союзу». Но как бы ни значительны были успехи этих варварских государств в тот или другой момент их истории и какого бы блеска они ни достигали под руководством даровитых королей, на самом деле они не имели прочных залогов к продолжительному политическому существованию, скоро сошли со сцены истории и навсегда потеряли свою политическую самостоятельность. Остготское государство в Италии просуществовало немного более полувека; они заняли Апеннинский полуостров в 493 г., а в 555 г. последний отряд готов только в 7 тысяч человек сдался византийскому полководцу Нарзесу. Подобно им, и бургунды, овладевшие юго–восточной Галлией в первой половине V в., сохраняли свою политическую независимость только до 532 г.; бургунды не исчезли совершенно из истории, как готы, но, войдя в состав Франкского королевства, они никогда не смогли возвратить себе прежней самостоятельности и их области навсегда остались только провинцией, частью сначала франкского государства, а потом французской монархии. Несколько больший успех выпал на долю вестготов: в начале V в. они поселились в юго–западной Галлии и Испании и в продолжение столетия представляли собой довольно могущественный народ, но в 508 г. они потеряли все свои владения в Галлии, а в VIH в. и их испанские области подпали власти арабов. Главная причина недолговечности этих государств заключалась в том, что они состояли из слишком разнородных элементов, которые жили в них особняком, не сливаясь друг с другом и не вступая во взаимодействие. Те три элемента, которые легли в основу западно–европейской истории, т. е. германское варварство, романство и христианство, определяли собой и состав этих варварских государств, но для того чтобы из противоположных элементов могло развиться что-либо прочное, необходимо было, чтобы они вступили между собой в законную связь, сгладили свою противоположность и образовали из себя нечто целое. Этого-то и недоставало первым германским государствам, возникшим на почве Римской империи. Соединение германцев и римлян в них было только внешнее, поверхностное. Создавшие их варварские племена никогда не могли дать в них преобладание даже своим племенным элементам. Вследствие своей малочисленности и отдаленности от общей германской родины, затруднявшей новые притоки оттуда германского населения, завоеватели Италии, Испании и южной Галлии составили в своих государствах очень незначительную этнографическую группу, резко отличавшуюся от покоренного населения и ничем не связанную с ним. Победители и побежденные, в сущности, представляли собой в этих государствах два самостоятельные населения, две народности, разнившиеся между собой не только по языку, нравам и обычаям, но еще правом и гражданскими учреждениями. Сознание этой розни и возникшее отсюда недоверие и ненависть между обеими народностями были так значительны, что браки между германцами и римлянами или совсем запрещались законом, или являлись очень редким событием. Эти неприязненные отношения между составными частями варварских государств усиливались еще тем обстоятельством, что завоеватели отличались от побежденных и вероисповеданием. Остготы, бургунды и вестготы, как мы знаем, были арианами, в то время как покоренное население принадлежало Православной Западной церкви и с фанатизмом, свойственным тогдашнему времени, смотрело на германцев как на еретиков, осужденных Церковью. Поэтому-то все заботы лучших правителей этих народов о слиянии германцев и римлян, все старания установить между ними правильное общежитие приводили только к горькому разочарованию и бесцельно удлиняли внутреннюю агонию государств. Символ веры разделял все, что соединял меч и закон. Предоставленные самим себе, завоеватели скоро под влиянием римской изнеженности утратили свою энергию, а римское население, продолжавшее сохранять чувство национальной и религиозной связи, единодушно пользовалось всяким поводом, чтобы ослабить или свергнуть ненавистную им еретическую власть. Так было в Италии у остготов, где старое население предпочло иметь своей главой византийского императора и помогло его войскам истребить готов. Так было и у вестготов и бургундов в Галлии, которые вынуждены были уступить свою независимость франкам, сблизившимся с римским населением. В Испании же вестготы только потому и могли сохранить еще на два столетия свою власть, что в конце VI в. они оставили арианство и сделали православие господствующим исповеданием, что и повело за собой слияние их с туземцами в один народ романского характера.