Лекции по истории западно–европейского Средневековья

Начинаясь с колыбели, легенда сопровождает Карла во всей последующей его истории, обвивает своими вымыслами его домашнюю и общественную жизнь, искажает даже внешний вид Карла, представляя его человеком необычайно высокого роста и необычайных физических сил. По счастью, мы имеем здесь исторический портрет Карла, написанный лицом, хорошо его знавшим, его непременным спутником и сотрудником Эгингартом, оставившим нам первую «Жизнь Карла Великого». Прекрасно образованный по тому времени, даже ученый, отлично освоившийся с римской классической литературой и с творениями греческих Отцов Церкви, Эгингарт занимал место министра публичных работ при Карле и был в то же время его личным секретарем, исполнявшим поручения интимного, семейного свойства. В скором же времени после смерти Карла он принялся за его жизнеописание и окончил свой труд не позже 821 г.; в своей биографии Карла он старался подражать Светонию, не прочь был воспользоваться готовыми выражениями этого римского историка и характеризовать своего героя фразами, взятыми напрокат из Светония, но в общем его труд отличается крупными достоинствами добросовестности и искренности, которые блещут в каждом его известии. Эгингарт глубоко преклонялся перед Карлом, и нарисованный им его портрет носит на себе отпечаток того обаяния, какое производила на него личность великого государя. «Карл был широкого и сильного сложения, — пишет он, — высок ростом, но не чрезмерно (равнялся семи футам); голова закруглялась кверху, нос несколько более умеренного, красивая седина, лицо веселое и улыбающееся, хотя шея его была толста и велика, и живот выступал вперед, но пропорциональность остальных частей скрывала эти недостатки. Одежду он носил национальную франкскую, и только однажды в Риме по просьбе папы Адриана он позволил себе одеть римскую тунику и хламиду и обуться по–римски. Вообще умеренный в пище и питье, Карл был еще умереннее в отношении напитков, потому что ненавидел пьянство. Но в пище не мог быть одинаково воздержным и часто жаловался на то, что пост вредит его здоровью. Обыкновенный обед его состоял из четырех блюд, кроме пирога, но жареное подавали ему прямо на вертеле». Вот в кратких чертах портрет Карла Великого, нарисованный Эгингартом. Этот портрет замечателен и заслуживает того, чтобы внимательно всмотреться в него, так как он отражает на себе новый исторический мир, образовавшийся в Европе в VII и в VIII вв. В характеристике Эгингарта мы имеем перед собой свежую физическую и умственную силу, выступившую в лице варварских народов на историческую сцену и руководящуюся более природными, естественными инстинктами, чем определенными принципами или унаследованными от старины преданиями. Первобытный характер этой силы, ее дикость и необузданность уже значительно смягчились, но совершенно не исчезли. Конечно, Карл может служить лишь представителем высшего общественного класса своего времени, типом небольшого аристократического кружка франкской народности, да и из этого кружка выделяли Карла его исключительное положение и природные таланты, ставившие его на целую голову выше его современников. Однако и у него, этого лучшего человека своего времени, на которого Эгингарт смотрит как на образец величия и благовоспитанности, были свои слабости, дающие право видеть в нем чистокровного сына своего племени, не желавшего или не имевшего сил освободиться от некоторых варварских привычек. Как и большая часть людей, обладающих цветущим здоровьем и огромной физической силой, Карл отличался добродушием и снисходительностью, и Эгингарт несколько раз с особым ударением указывает на эту черту Карлова характера. Но так было только при обычном течении жизни в кругу послушных придворных и подданных. Когда же Карл встречал упорное сопротивление себе, он терял всякую меру самообладания, в нем просыпался варвар, и тогда он способен был на самые дикие, зверские распоряжения. Достаточно, например, отметить следующий факт, что по приказанию Карла в один день было казнено 4 500 саксов, задумавших восстание против его власти. Другим темным пятном его характера, в котором также сказывалось его варварское происхождение, была его семейная жизнь. Эгингарт называет по имени четырех жен Карла, а что касается наложниц, то он отказывается припомнить даже имена тех, от которых Карл имел потомство. По какому-то странному капризу он не хотел выдавать замуж ни одной из своих красивых дочерей, заявляя, что он не может без них жить. «И вследствие этого, — намекает Эгингарт, — будучи счастливым во всем, Карл с этой стороны испытал злобу превратной судьбы: но он умел делать вид, как будто не существовало никакого слуха или подозрения насчет которой-нибудь из его дочерей». Намек, высказанный здесь Эгингартом, впоследствии породил много легенд, в которых наш автор сам играет невыгодную роль вместе с дочерью Карла Эммой.