Лекции по общей психологии

Близость творческого процесса и того, что именуется интуицией, к образному мышлению подтверждается также фактами, когда открытия или воплощения определенных произведений искусства возникали у авторов во сне, т.е. в состоянии, когда открыто и безраздельно господствует течение образов. Так, например, Декарт открыл во сне ряд аксиом аналитической геометрии. Драматург Отто Людвиг рассказывал, что планы некоторых его драм приходили к нему внезапно во сне и с такой сказочной быстротой, что, едва проснувшись, он за полчаса разрабатывал пьесу и видел все лица и все сцены до мельчайших подробностей. Египтолог Брюгш рассказывает, как он решил во сне и записал в почти бессознательном состоянии важное решение проблемы, которая занимала его несколько дней до этого. Скрипач Тартини слышал во сне игру дьявола на скрипке и, проснувшись, записал эту музыку. Рафаель, по свидетельству его друга Браманте, видел во сне образ Мадонны. Этот образ запечатлелся в его памяти так ярко и отчетливо, что осталось только перевести его на полотно. Писатель Роберт Луи Стивенсон утверждал, что самые оригинальные его вещи, если и не созданы, то, по крайней мере, намечались во сне. А.С. Пушкин в «Евгении Онегине» говорит:

«Бывало, милые предметы

Мне снились, и душа моя

Их образ втайне сохранила,

Их после муза оживила.»

Значение этих свидетельств не нужно преувеличивать. Фактически открытия во сне являются очень редким исключением. Как показал болгарский психолог Шипковенский, в большинстве случаев научные выводы, сделанные во сне, оказываются ошибочными, картины, музыкальные отрывки, рассказы и стихи, увиденные или слышанные во время сновидения, оказываются лишены художественной ценности. Кроме того, конечно, проснувшись, или в полусонном состоянии человек добавляет что-то ко сну, корректирует его, изменяет, исправляет его логику, заполняет пустоты и т.д. Но все это не отменяет того, что деятельность образного мышления, которое во сне реализуется в чистом виде, может давать определенные продукты, полезные для творчества.

Итак, возможно, что каждый стимул, воздействующий на психику, оживляет в ней весь прошлый опыт, имеющий хоть какое-нибудь отношение к этому стимулу. А затем из этой обширной системы информации вычленяются только некоторые элементы, воплощающие какое-нибудь одно или два отношения к исходному объекту.

Какие же элементы вычленяются из рединтегриро-ванной целостной системы опыта? Чем определится то, какие образы возникнут, ассоциируются с исходным стимулом?

Предварительный ответ мы уже видели — это те образы, которые воплощают, иллюстрируют определенный тип связей или отношений.

Каких связей? Каких отношений?

Оказывается тех, которые в данный момент почему-либо важны для человека, или вообще имеют серьезное значение в социальной среде этого человека, или лично для него субъективно существенны и т.п.

О том, что психика обладает способностью так направленно вычленять важную для данного момента связь, свидетельствуют, в частности, эксперименты по так называемым направленным ассоциациям. Они заключаются в том, что испытуемому дается задание представлять себе (или вызывать) не вообще свободно что попало, а только образы определенного класса. Например, отвечать только глаголами, или же представлять только предметы, но не ситуации и т.д.

Опыты эти показывают, что даже одно такое внешнее задание уже может управлять отбором ассоциируемых образов, что круг всплывающих ассоциаций послушно подчиняется этому критерию отбора. Однако, вряд ли можно предположить, что направляющее задание ограничивает сам круг образов, которые связаны со стимулом. Ну, например, так, что при свободном ассоциировании образ ноги вызывает у испытуемого и образы ботинка, и образы ходьбы, и образ футболиста, бьющего по мячу, и образ носка. А как только он получил задание думать только о вещах, так сразу все двигательные ассоциации (футболист, ходьба и т.п.) отсеклись, перестали функционировать при появлении стимула — изображения ноги. Справедливее предположить, что задание направляет скорее отбор, т.е. то, что допускается сознанием, что вычленяется из общей системы оживленных образов и опыта.

Чем же определяется, какие именно связи и, соответственно, какие цепочки образов вычленит сознание из всей системы опыта, рединтегрированного стимулом?

Прежде всего это определяется характером задачи, стоящей перед индивидом. Конечно, задачи эти чрезвычайно разнообразны и перечислить любые задачи, которые могут возникнуть перед человеком в ходе его жизни, практически невозможно. Однако, их все-таки можно расклассифицировать на несколько главных типов. Для этого мы возьмем за основу классификации характер стимулов, т.е. того, чем непосредственно запускается деятельность образного мышления.

Все разнообразие стимулов в принципе можно свести к трем главным типам.