Лекции по посланию к Галатам

Итак, вера и надежда отличаются прежде всего по сферам их приложения, потому что вера присутствует в разуме, а надежда — в воле. И все же практически они не могут быть отделены друг от друга, как не могут быть разделены два херувима у ковчега (Исх.25:19). Во-вторых, они различаются по своим функциям. Ибо вера управляет разумом и направляет его — хотя и не отдельно от воли — и учит тому, во что следует веровать. Таким образом, вера является учением, или знанием. Надежда же является увещеванием, потому что она побуждает разум быть храбрым и решительным — так что он, набираясь отваги, терпения и выносливости, может среди всех пороков устоять в ожидании лучшего. Более того, вера является своего рода “богословом” и “судьею”, сражающимся против заблуждений и ересей, способным судить о духах и учениях. В свою очередь надежда — это “капитан”, сражающийся с чувствами — такими, как скорби, страдания, нетерпение, печаль, малодушие [трусость], отчаянье и богохульство. И она побеждает эти страшные пороки, противопоставляя им радость, храбрость и т.п. Наконец, они различаются по своим целям. Вера имеет целью истину, она учит нас ухватываться за эту истину цепко и прочно. Она взирает на слово этой своей цели [этого своего объекта], то есть на обетование. Надежда же имеет целью добродетель, она взирает на цель [на объект, на намерение] слова, то есть на обетованное, или на то, на что должна быть возложена надежда, что вера велела нам принять.

Так, когда я ухватываюсь за Христа, как я научен этому верою в Слово Божие, и когда я верую в Него всем своим сердцем, а этого не может произойти без воли — тогда я праведен посредством этого знания. Когда я вот таким образом оправдался верою, или этим знанием, ко мне тут же приходит дьявол и пытается угасить мою веру, используя для этого все свои хитроумные трюки — ложь, заблуждения и ереси, насилие, тиранию и убийства. Тогда моя борющаяся надежда ухватывается за то, что заповедано верою. Она становится сильною и побеждает дьявола, нападающего на веру. После того как он побежден, приходят мир и радость в Святом Духе. Посему фактически вера и надежда едва ли [вообще] различимы между собою. И все же между ними существует некоторое различие. Чтобы описать это различие более ясно, я воспользуюсь аналогией.

В области политики благоразумие и стойкость различаются между собою. Ибо благоразумие — это что-то одно, а стойкость — совершенно иное. И все же они соединены друг с другом столь тесно, что их не так-то просто разделить. Итак, стойкость — это устойчивость ума, позволяющая не впадать в отчаянье среди несчастий и бед, но храбро переносить все и ожидать лучшего. Но если стойкость не направляется благоразумием [мудростью], то она становится опрометчивой. С другой стороны, если к благоразумию не добавляется стойкость, то благоразумие бесполезно. Таким образом, как в политике благоразумие тщетно без стойкости, так и в богословии вера — ничто без надежды, ибо надежда способна устоять среди бедствий и пороков и победить их. И, с другой стороны, как стойкость без благоразумия — это опрометчивость, так и надежда без веры — это самонадеянное представление о Духе и искушение Бога. Ибо поскольку ей недостает знания истины о Христе, даруемого верою, то она становится слепою и опрометчивою стойкостью. Посему прежде всего верующий должен иметь правильное понимание и разум, просвещенный верою, которою разум направляется среди бед и несчастий так, что, пребывая среди пороков, он надеется на лучшее — на то, что велит и чему учит вера.

Итак, вера подобна диалектике, порождающей представление обо всем, во что следует веровать. А надежда подобна риторике, развивающей, понуждающей, убеждающей и увещевающей к стойкости — так, что вера не изнемогает в искушениях, но хранит Слово и прочно держится за него. И как диалектика и риторика — это различные искусства, но при этом все же столь родственные, что не могут быть отделены друг от друга, ибо без диалектики оратор не может ничему учить, а без риторики диалектик не может увлечь своих слушателей, но лишь тот, кто сочетает в себе и то и другое — учит и убеждает, так и вера с надеждою являются различными чувствами. Ибо вера является чем-то отличным от надежды, а надежда отличается от веры, но все же по причине огромного сходства [родства] между ними они не могут быть разделены. И как диалектика и риторика ставят друг перед другом определенные задачи, так же обстоит дело с верою и надеждою. Таким образом, различие между верою и надеждою в богословии заключается в том же, в чем состоит различие между разумом и волею в философии, между благоразумием и стойкостью в политике или между диалектикою и риторикою в ораторском искусстве.