Лекции по посланию к Галатам

Я подчеркиваю все это для того, чтобы удержать любого человека от мысли, что учение о вере — это простое дело. В самом деле, об этом легко говорить, но это трудно ухватить и легко упустить из виду и потерять. Поэтому давайте со всем усердием и смирением посвятим себя изучению Священного Писания и серьезной молитве, дабы нам не утратить истины благовествования.

14. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской…

Эта чудная история о великих мужах и столпах Церкви заслуживает того, чтобы ее рассказать. Павел — единственный человек, чьи глаза открыты и кто видит грех Петра, Варнавы и других иудеев, поступавших неискренне вместе с Петром. В то же время, они сами не видят своего греха. Фактически, они полагают, что поступают хорошо, проявляя “милосердие” и уступая немощным в вере иудеям. И Павел не покрывает их грех. Он недвусмысленно обвиняет Петра, Варнаву и других Апостолов в том, что они не поступают по истине Евангельской, то есть уклоняются от Евангельской истины. Это было нешуточным делом для Петра — подвергнуться обвинению со стороны Павла в отпадении и уклонении от Евангельской истины. Более тяжкого упрека для него и быть не могло. Тем не менее он терпеливо переносит этот упрек и, несомненно, принимает его с истинной благодарностью. Я уже отмечал ранее, что многие имеют Евангелие, но не истину благовествования. И Павел говорит здесь, что Петр, Варнава и остальные иудеи не поступали по истине Евангельской. То есть они имели Евангелие, но не поступали по нему так, как это надлежит делать. Ибо хотя они проповедовали Евангелие, все же своим притворством, несовместимым с Евангельской истиной, они учреждали Закон. Но установление Закона — это упразднение и ниспровержение Евангелия.

Поэтому всякий, кто хорошо знает, как отличать Евангелие от Закона, должен воздать благодарение Богу и может быть уверен, что он — настоящий богослов. Я полагаю, что во времена искушений я и сам не знаю, как делать это надлежащим образом. Отличить одно от другого можно, расположив Евангелие на небесах, а Закон — на земле, называя праведность Евангелия небесною и божественною, а праведность Закона — земною и человеческою, и различая праведность Евангелия и праведность Закона так же, как различаются небо и земля, свет и тьма, или день и ночь. Пусть одна из них будет как свет и как день, а вторая — как тьма и как ночь. О, если бы мы могли отделить их еще дальше друг от друга! Итак, если речь идет о вере, о небесной праведности и совести, то давайте оставим Закон и не станем вообще принимать его во внимание — пусть он остается на земле. Если же речь идет о делах, то давайте затеплим “лампу дел” и праведности Закона в ночи. Итак, пусть солнце и нескончаемый свет Евангелия и благодати сияет днем, и пусть лампа Закона светит в ночи. Эти два понятия должны различаться в вашем сознании так, чтобы, когда ваша совесть совершенно и полностью устрашена чувством греха, вы думали бы о себе: “Сейчас ты трудишься на земле. Здесь пусть осел работает, пусть он выполняет свои обязанности и тащит возложенную на него ношу. То есть пусть тело всеми своими членами будет подчинено Закону”. Но когда вы возноситесь на небеса, оставьте осла вместе с его ношею на земле. Ибо совесть не имеет отношения к Закону, или к делам земной праведности. Поэтому пусть осел остается в долине, а совесть взойдет на гору вместе с Исааком, не зная ровным счетом ничего о Законе и о его делах, но взирая только на прощение грехов и полную праведность, предложенную и дарованную нам во Христе”.

С другой стороны, в обществе должно строго требоваться соблюдение Закона. Здесь ничего не должно быть известно о Евангелии, о совести, о благодати, о прощении грехов, о небесной праведности или о Самом Христе. Пусть здесь будет известно только о Моисее, о Законе и о его делах. Когда эти два явления — Закон и Евангелие — разделяются подобным образом, оба они остаются в своих пределах. Закон остается за пределами небес, то есть вне сердца и совести. И, с другой стороны, свобода Евангелия остается за пределами земли, то есть вне тела и его членов. И как только Закон и грех вторгаются на небеса, то есть в сознание [совесть], они должны сразу же изгоняться прочь. И тогда совесть ничего не будет знать о Законе и грехе, но будет знать только о Христе. С другой стороны, когда благодать и свобода приходят на землю, то есть в тело, вы должны говорить: “Вам нечего делать здесь, посреди грязи и непристойностей физической жизни. Вы принадлежите небесам!”