Ленд-лизовские. Lend-leasing

Курро скомандовал: «Ребята, делаем ноги!»

Тяжелой поступью голодного лося приближался завуч-химик Птыр Пьетрович. Курро задержался с ним, чтобы притормозить беседой об опытах Лавуазье. Завуч внимательно разговаривал с ним: он видел в Курро надежду на будущее поколение.

На следующий день к последнему звонку напротив подъезда школы встал на непонятное дежурство открытый «Додж» с двумя параллельными скамейками. Кроме водителя в этой десантной машине никого не было, а тот представлял из себя отменного морского бугая в тимофеевском тулупе и в бескозырке с ленточками.

Рядом с машиной стоял Мироша в ладном бушлатике. Поставив ногу в сапоге на подножку, он давал морскому льву какие-то указания. Звонок. Школа, а точнее пятые, бурно вывалилась в весеннюю слякоть. Морячина лыбился и пальцем спрашивал Мирона: этот, мол, или не тот?

В тот день выяснилась вся иерархия. Отцом Мироши был действительно контр-адмирал Волжско-Каспийской флотилии. Среди нищих и голодных он представлял из себя фигуру всесильного набоба: под его дланью были склады продовольствия, спирта, гирлянды сапог и кристаллов глюкозы. Большая команда морских снабженцев и стражи готова были на все, лишь бы отсидеться под его властью в тылу.

Теперь школяры стояли вокруг парадного подъезда в ожидании развязки. Все ждали Курро с его молодцами. И вот он вышел и сощурился под множеством солнечных бликов. Небольшая фигурка с хорошо развитым плечевым поясом. Три учебника заткнуты за ремень. Он потянулся. Были причины для наслаждения: гитлеровская Германия трещала под напором свободолюбивого человечества, Мирон может стать надежным источником соблазнительного дефицита. Школа, а особенно все пятые, под пятой. Успеваемость на высшем уровне.

И вдруг он увидел две рожи, внимательно озирающие его через улицу: мстительное дитя и добряцкий палач. Не задавая ни единого вопроса и не разбираясь ни в чем, а только лишь осознавая, вернее осязая свою полную беззащитность, он бросился бежать; полы отцовского пальто парусили.

Странно, но он бежал в полном одиночестве: боевая группа полностью испарилась. Короткие ножки его мелькали, по всей вероятности побивая мировые рекорды по спринту.

Пятые классы – «А», «Б», «В», «Г» – двухсотенной толпой неслись за своим Гитлером, и все вопили: «Курро! Хочешь булочку?» Никто в этой необузданной толпе не понимал смысла погони; не понимал этого свиста и воплей и я, бегущий на рваных подошвах, – Акси-Вакси.

Между тем развязка приближалась. По середине Галактионовской неторопливо ехал американский «Додж». Мичман Шевчушкин, стряхивая мимо пальцев пепел, старался притереть Курро к какой-нибудь стене. Наконец Курро выбился из сил и сам прибился к деревянной стене на углу Комлевской и Карла Маркса, то есть к коммуналке Котельниковичей, Аксенычей, Яков, Майофисов, Савочков, Шраниных, Гайнуллиных и прочих столь же свойских, сколь и чужеродных. Иными словами, именно возле нашего дома Курро забился рыбой. Прятал рыло. Рыдал. И только тут я сообразил, что вождь пятых прибился к дому 55, что на Маркса, то есть как раз к тому, в котором все мы, несчастные, прозябали.

Позднее, когда по экранам державы-победительницы прошли захваченные в Европе фильмы тридцатых, Акси-Вакси вспомнил эту мизансцену как классику ковбойского вестерна. Прижавшись к стене, стоит главарь местной банды, закрывает лицо руками. За пояс засунуты три учебника, из них верхний называется «История СССР». Пятые окружают сцену подковой, бессмысленно орут. К тротуару подъезжает десантный «додж». Нет, не зря союзники волокли такие тачки по полярным трассам, маневрируя среди бомб и торпед: теперь он участвует в эпизоде «расчет с главарем».

Шевчушкин глушит мотор, тянет на себя какую-то железяку с рукояткой, потом одним движением выкидывает свое огромное тело в гущу пятых. Боги морей, рек и болот, какой это великан! Самый длинный второгодник из пятых не достанет ему и до плеча!

Шире, грязь, говно плывет!

Мироша семенит за экзекутором, накручивает на кулак флотский ремень с медным якорем. Толпа улюлюкает. Никакого сочувствия к Курро – он не похож на наших. Он, скорей, похож на одного из седьмых. Средневековая потеха!

Имя Шевчушкина быстро становится символом расправы. В дурацкой школе многие училы-мучилы полагали, что дисциплина подтянулась благодаря пионерской организации. На самом деле за новым вождем Мирошей стоял гвардии мичман – теперь он, расставив ноги, высился над дрожащей тварью Курро, последышем райкомовского семени.

Два слова о пионерах. Акси-Вакси еще в прошлом году присоединился к юным ленинцам. Тетя Котя неизвестно откуда принесла ему шелковый алый, который трепещет.

Как наденешь галстук,Береги его:Он ведь с нашим знаменемЦвета одного.

Он идет. Я иду. Они шагают. Ветер дует. Галстук играет вокруг лица. Он не один, мы все вместе – восторг!