Ленин

Крупнейший российский теоретик‐марксист понимает, что линия Ленина на «поглощение» и «подчинение» меньшевиков лишает российских революционеров демократических основ, а это может иметь тяжелые последствия. «Ленин, – пишет Плеханов в своем «Письме к сознательным рабочим», – выдвигает на первый план не то, что есть общего у его фракции с другой фракцией, – которая ведь тоже имеет корни в рабочем движении, – а то, что отделяет ее от нее… Он сектант: неисправимый сектант; сектант до конца ногтей. Он недорос до точки зрения классового движения. В этом смысле он останется недорослем до гроба…»[91]

Не знаю, как насчет точки зрения на «классовое движение», думаю, как раз здесь Ленин и является непревзойденным жрецом метафизического толкования этого принципа, а вот в отношении сектантства – замечание абсолютно точное. Ставка на нелегальную работу, видение врагов буквально во всех, кто придерживается иной точки зрения, нежели большевистский ЦК, претензии на абсолютную истину – визитная карточка политического сектантства.

Ленин не смог «ужиться» ни с одной партией ни до октября, ни после него. Меньшевики, эсеры, не говоря уже о российских либералах‐кадетах, все пошли «под нож», все быстро сгинули с политической сцены России, как только режиссером этого исторического спектакля стал Ленин.

Как только приблизилась кульминация российской драмы, обрамленная поражениями на фронтах империалистической войны, голодом, разрухой, большевики сконцентрировали свою мысль, волю, действия на одном: подготовке вооруженного восстания. А меньшевики остановились на лозунге «Мир и свобода», созыве Учредительного собрания, выработке Конституции. Ленин расценил эту стратегию как предательскую, ослабляющую шансы революционеров на победоносное вооруженное восстание. В конечном счете дилемма отношения двух фракций к революционному движению в России поляризовалась следующим образом: большевики за социализм на базе диктатуры; меньшевики тоже за социализм, но на основе демократии. Соотношение и борьба категорий социализм – диктатура – демократия, за которыми стояли реальные процессы, навсегда развели тех, кто вместе начинал в конце XIX века строить здание социал‐демократии. «Мы знаем, – писал Ф.И. Дан, – как парадоксально разрешила впоследствии жизнь проблему демократия – социализм. Меньшевизм стал все больше превращать борьбу за «буржуазную» политическую демократию и ее охранение в свою первоочередную задачу, а большевизм – ставить на первый план «строительство социализма», выбрасывая за борт и атакуя самую идею «последовательной демократии»[92].

Федор Ильич Дан, переживший Ленина почти на четверть века и лично хорошо знавший вождя русской революции, основную часть своей жизни (за исключением последних пяти – семи лет) был вместе с Мартовым (умер в 1923 году) политическим и идейным лидером меньшевизма. Неоднократно подвергавшийся арестам и ссылкам царским режимом за свою революционную деятельность, Ф.И. Дан страстно боролся за сохранение в РСДРП демократических традиций и тенденций. Его звезда взметнулась особенно высоко с приходом 1917 года. Ф.И. Дан был товарищем Председателя (Н.С. Чхеидзе) Исполкома Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов, стал главным редактором «Известий» и до октябрьских событий вместе с И.Г. Церетели был одним из ярких выразителей демократического крыла российской социал‐демократии. Весьма символично, что именно он открыл 25 октября (7 ноября) II Всероссийский съезд Советов. Но после того как голосами большевиков и левых эсеров съезд одобрил и поддержал только что состоявшийся государственный переворот, Дан вместе с остальными меньшевиками в знак протеста покинул съезд.

Все три года после этого Дан вместе с Мартовым, другими лидерами меньшевиков, используя легальные средства, представлял демократическую оппозицию большевикам. В ленинских выступлениях этого периода содержится множество язвительных и оскорбительных филиппик в адрес своих вчерашних «сопартийцев». Само слово «социал‐демократ» в устах большевиков стало ругательным, оскорбительным. До начала двадцатого года меньшевики еще как‐то полулегально существовали. Затем по решению Политбюро начались откровенные гонения и преследования. Вначале решение об их судьбе было «полужестким».