Ленин

Тем временем жена Зорге Максимова Екатерина Александровна попадает в застенки НКВД как шпион, ссылается в Сибирь и здесь 28 мая 1943 года загадочно умирает «от кровоизлияния в мозг». А женщине было всего 38 лет. НКВД просто расправился с женой «немецкого шпиона».

Лишь после войны и смерти Сталина в Кремле вспомнили о Зорге и его сверхважной информации.

На примере Рихарда Зорге мы лишь хотели показать, что Коминтерн был придатком спецслужб НКВД, где никогда в прежние времена не ценили эти кадры. «Бдительность» и подозрение – прежде всего.

В сталинские времена расходы на нужды Коминтерна были поставлены под более жесткий контроль. «Великий вождь» практиковал выделять финансовые средства не только «массовидным» порядком, но и весьма целенаправленно. Допустим, приехал Анри Барбюс и заявил, что хочет написать книгу «Сталин», естественно, нужно поощрить писателя. Специальным решением Политбюро французскому биографу отпускается «аванс» в 40 тыс. франков{128}. Немного. Более крупно поощрить писателя следует по выходе книги в 1936 году…

А о бюджете теперь нужно было Г. Димитрову лично просить Сталина. Диктатор, разочаровавшийся в организации, давал лишь на содержание аппарата, а компартиям выделял почти исключительно через НКВД, минуя Коминтерн. Так, например, в 1937 году Сталину доложили смету ИККИ в сумме 12 048 028 в инвалюте и 18 658 762 рубля советскими денежными знаками{129}. Расходы НКВД на Коминтерн шли особыми статьями, ибо речь здесь шла о деятельности далеко не партийной, а шпионской и террористической.

Димитров был вынужден по каждому случаю дополнительных расходов лично обращаться к Сталину. Это раздражало вождя. Теперь Коминтерн был больше нужен для НКВД как «человеческая база» подрывной работы в капиталистических странах, чем коммунистическому движению. Правда, иногда Коминтерн как-то «подыгрывал» Москве в ее внешнеполитических делах. Ф.И. Дан писал по этому поводу, что международный коммунизм – один из рычагов советской внешней политики{130}. Но рычаг был слабый, ибо никто уже не сомневался относительно того, что кроется за вывеской Третьего Коммунистического Интернационала. Сталин все больше охладевал к этой организации, оказавшейся в конце концов сектой на содержании Москвы. В 1943 году Сталин без особого сожаления, без чьего-либо давления пошел на ликвидацию этого ленинского детища, хотя союзники не раз намекали ему о «неуместности» Коминтерна в условиях войны с Германией.

Очень скоро после смерти Ленина его надежда – Коминтерн, предназначенный для реализации самой гигантской фантастической идеи – создания Мировой Федеративной Коммунистической Республики, – будет низведен до роли придатка спецслужб. Очень послушного и исполнительного. Например, когда потребовалось убрать Зиновьева, Сталин дал команду: «Организовать поддержку» – и посыпались постановления «независимых компартий» с «одобрением» пленума ЦК ВКП(б) об отзыве Зиновьева как председателя Коминтерна и ликвидации этого поста.

Первой, естественно, верноподданнически отреагировала компартия Германии, которая решением своего Центрального Комитета «безоговорочно поддержала постановление пленума ЦК ВКП(б) и призвала членскую массу партии к яростной борьбе с новой оппозицией… Считать уклон т. Зиновьева от ленинизма не совместимым с его дальнейшим оставлением во главе Интернационала…»{131} Запев был поддержан дружным хором подобных постановлений вассальных компартий из Болгарии, Франции, Великобритании, Польши, других стран.

В ноябре 1926 года первый председатель Коминтерна был освобожден от поста, который когда-то он тайно видел как пост главы будущей Мировой Социалистической Федерации. Сталин тут же быстро нашел ему новую, совершенно малозаметную работу: «членом президиума Госплана РСФСР для наблюдения за деятельностью культурно-административных наркоматов»{132}.

Накануне войны Коминтерн уже прозябал. Сталин разочаровался в его возможностях. Только для НКВД (вербовка для разведки) он еще приносил какую-то пользу. Димитров лично слезно выпрашивал деньги у Сталина на содержание аппарата Коминтерна. Если в 1937 году он утвердил смету этой «международной организации в размере 21 млн. рублей и 3,5 млн. золотых рублей в валюте», то в 1938 году сократил почти на одну треть{133}.

У Сталина менялся взгляд на мировую революцию. Цель – сделать планету «красной» – оставалась прежней, но методы следовало пересмотреть.

А ведь еще в январе 1924 года (когда Ленин был жив) Коминтерн получал от РКП в сто с лишним раз больше…

Когда наступила пора административного умирания международной организации, Коминтерн был уже почти незаметен. Г. Димитров 31 октября 1941 года, чувствуя его никчемность, писал своему патрону:

«Дорогой товарищ Сталин!

С переводом ИККИ в Уфу возник ряд вопросов юридического положения нашего учреждения… Целесообразно ли при нынешней ситуации, чтобы все проделывалось под флагом Коминтерна, или лучше будет, если бы мы дальше существовали в Уфе как какая-то другая организация.