Ленин

Большая откровенность в отношении состояния Ленина была по закрытым каналам. Например, Г.Б. Зиновьев 26 сентября 1923 года на партсовещании сообщил следующее (приведем фрагменты из стенограммы):

«Примерно с 20 июля началось улучшение в состоянии здоровья В.И., которое до сих пор развивается и с каждым днем становится заметнее… Три дня как он уже самостоятельно ходит, а рядом с ним один из товарищей на всякий случай… Он совершает прогулки на автомобиле… В худшем состоянии дело с речью – но и тут идет улучшение… Что касается самостоятельной речи, то теперь это плохо… Когда началось улучшение, дело было так, что он одного слога не мог произнести из двух букв. Теперь и здесь начинается улучшение…

Поднимался вопрос о переезде В.И. куда-нибудь на юг. Мы все предлагали на юг, но врачи против этого, а главное, В.И. против этого. Осипов говорит, по-видимому, он в личной жизни консервативный человек и решительно против всякого юга…

Владимиру Ильичу читают газеты, сначала с пропусками, теперь стали без пропусков. Ему прочитывают оглавление газеты, и он выбирает, что ему читать и что не читать… Относительно рурских событий Над. Конст. его ввела в курс событий и потом прочла ему. Он большого удивления не выразил. По поводу того, что на Украине у богатых мужиков отбирают излишки, он выразил большое неудовольствие, что это не было сделано до сих пор. Он отлично отдает себе отчет в своем состоянии и бережет себя очень… он дирижирует лечением, бережет себя…

Врачей он разгоняет вокруг себя, и с трудом им удается выслушать его… Они в конце июля давали отзывы крайне пессимистические, не оставлявшие ни одного процента надежды на хороший исход. Но со средины июля пошло дело к улучшению и не останавливалось»{71}.

Думаю, что это более или менее объективное освещение состояния, в котором находился во второй половине года Ленин. Хотя, по ряду признаков, Ленин указывал в газете совсем случайные места: что читать. Положение Ленина стало относительно стабильным при параличе правой части тела и серьезном повреждении сосудов мозга. Постоянное дежурство врачей отменяется.

Ленин несколько раз порывался поехать в Москву. Наконец 18 октября 1923 года на исходе дня такая поездка состоялась. Как писала Крупская, «в один прекрасный день он отправился в гараж, сел в машину и настоял, чтобы ехать в Москву». С ним едут Н.К. Крупская, М.И. Ульянова, профессора В.П. Осипов и В.Н. Розанов, сотрудники охраны. В Кремле его уже ждали люди из обслуги. Ленин с трудом поднимается в свою квартиру, с любопытством осматривает вещи, обстановку, книги и вскоре ложится отдыхать. Полуразрушенный организм с трудом перенес почти полуторачасовую поездку.

На другой день Ленин в последний раз в своей жизни посещает свой кабинет в Кремле (благо, что все рядом), заходит в пустынный зал заседаний Совнаркома, выходит во двор. Отобрав ряд книг в своей библиотеке, Ленин изъявляет желание совершить поездку по Москве. «Экспедиция» отправляется на Всероссийскую выставку (сельскохозяйственной и кустарно-промышленной продукции). Но сильный дождь помешал осмотру. Вернувшись в Кремль за книгами, машина с Лениным берет курс на его последнее в жизни пристанище – Горки{72}.

Я слышал однажды от одного уважаемого профессора, что Ленин приезжал «прощаться» с Москвой. Не знаю. Думаю только, что общий умственный уровень Ленина в это время едва ли был способен на столь сложные интеллектуальные решения. Как покажет последующее вскрытие, мозг Ленина был поврежден болезнью в такой степени, что для многих специалистов было удивительно, как он мог даже элементарно общаться. Наркомздрав Семашко утверждал, что склероз сосудов был столь сильным, что при вскрытии по ним стучали металлическим пинцетом, как по камню. Стенки многих сосудов настолько утолщились и сосуды настолько заросли, что не пропускали в просвете даже волоса{73}. Это был глубоко больной человек, который продолжал жить лишь благодаря беспрецедентному вниманию врачей и многочисленного окружения.

Художник Ю. Анненков, которого после смерти Ленина привлекли к отбору фотографий и зарисовок для книг, посвящавшихся Ленину, в Институте им. В.И. Ленина увидел стеклянную банку, в «которой лежал заспиртованный ленинский мозг… одно полушарие было здоровым и полновесным, с отчетливыми извилинами; другое как бы подвешено на тесемочке – сморщено, скомкано, смято и величиной не более грецкого ореха»{74}.

Когда к Ленину были в пробном порядке посланы О.А. Пятницкий и И.И. Скворцов-Степанов, чтобы рассказать о работе Коминтерна и Моссовета, он встретил их сообщения безучастно. Правда, порой возбуждался и не в самых подходящих местах произносил свое «вот-вот». Попытки официальной историографии воссоздать облик Ленина последних одиннадцати месяцев его жизни как человека, живо интересовавшегося проблемами партии и страны, – просто неуважение к больному человеку. Столь больному, что приходится лишь удивляться, как он так долго жил после мартовского удара.