Ленин (американский вариант)

Со своей задачей Ленин блестяще справился. Блестяще настолько, что когда позднее он решил заняться ««прозаической» (для мелкобуржуазного революционера «скучной») работой расчистки почвы от обломков», его ожидал полный провал. Никогда не было власть настолько абсолютной, как у большевиков. И всё-таки нынешняя Россия это не государство. «Тяжелы великие, веками неподвижные тела! Грузно и страшно их внезапное паденье! Эти громады слишком трудно восстанавливать, если они рухнули, трудно даже удержать их от падения, если они расшатаны, и падение их сокрушительно[116]».

Вот ещё одна сорелевская идея, занимающая Ленина: «Большую опасность для синдикализма представляет любая попытка подражать демократии. Лучше для него было бы на некоторое время ограничиться слабыми и хаотическими организациями, чем подпасть под влияние профсоюзов, копирующих буржуазные политические реформы[117]». Теперь обратимся к докладу Ленина на I Всероссийском съезде представителей финансовых отделов Советов 18 мая 1918 г. в Москве: «Есть мелкобуржуазная тенденция к превращению членов Советов в «парламентариев». Бороться с этим надо».

Интеллектуально Сорель и Ленин нисколько друг на друга не похожи. Мысли Сореля, непоследовательные и плохо согласованные, гораздо интереснее и оригинальнее, но менее логичны. Их недостатки, вероятно, связаны с тем, что Сорель опирается на обширную, но плохо усвоенную, эрудицию. Как и Ленин, Сорель неоднократно совершает нападки на «буржуазную науку», но серьёзная критика не по силам автору, который на каждой странице даёт по две-три ссылки на несоциалистические источники.

Ленин бесконечно лучше Сореля подготовлен к борьбе с «капиталистической наукой» и «капиталистической философией». В своих сочинениях он цитирует почти исключительно «партийных» авторов, но как! К выгоде Сореля следует заметить, что для Ленина Бергсон «буржуазен» и «религиозен»!

Что же касается практического воплощения русского большевизма, оно подверглось осуждению вот в этом отрывке из Сореля, который я процитирую полностью, несмотря на его объём:

«Я уже обращал внимание читателей на ту опасность, которая грозит в будущем цивилизации от революций, происходящих во время экономического упадка. Но не все марксисты отдают себе ясный отчет в том, что думал об этом Маркс. Он полагал, что великой социальной катастрофе будет предшествовать грандиозный экономический кризис — но не нужно смешивать такого рода кризис с упадком. Кризисы представляются ему результатом безответственного хозяйствования, создавшего производительные силы, с которыми не удается совладать при помощи естественных регулирующих сил, доступных капитализму в данную эпоху. Такая безответственность предполагает, что будущее считается принадлежащим самым мощным предприятиям, а идея экономического прогресса в данную эпоху безусловно господствует. Чтобы средние классы, которые при капиталистическом режиме еще могут рассчитывать на сносные условия жизни, присоединились к пролетариату, нужно, чтобы производство в будущем могло казаться им таким же блистательным, каким некогда завоевание Америки казалось английским крестьянам, покинувшим старую Европу, чтобы ринуться в жизнь, полную приключений».

Хотелось бы знать, где в сегодняшней Европе, не говоря уже о России, когда долги государств исчисляются миллиардами, в этот самый момент избранный Лениным, существуют блистательные экономические перспективы, по мнению автора «Размышлений о насилии» необходимые для успешной революции.

Глава VIII

Некоторые основополагающие идеи большевизма

Перейдём к коммунистической доктрине в её современном состоянии. Газета «Humanité» недавно опубликовала[118]

большую речь Ленина на съезде Третьего Интернационала в Москве. «Перед нами важнейший документ, в котором сильнейший теоретик выдвигает идеи в форме предложений по противоречивым вопросам диктатуры пролетариата и буржуазной демократии».

Документ действительно интересный. Сильнейший или нет, но Ленин без сомнения единственный теоретик большевистского учения. У большевиков есть ораторы, как Троцкий и Зиновьев. Литераторы, как Луначарский, Каменев, Воровский, Стеклов. Свои деловые люди, как Красин, и даже свои идолы, как Максим Горький. Но философ и теоретик у большевиков только один – Ленин[119]. Очевидно, что авторство этой речи и её официальный характер[120] придают ей необычайное значение. Можно утверждать, что данная речь содержит наиболее авторитетное последнее слово большевистского учения.

Ленин начинает с того, что говорить о демократии вообще, не уточняя, о каком классе идёт речь, означает «высмеивать идею социализма и особенно идею классовой борьбы». Почему всеобщее право голоса, которое даёт равные права по закону и на практике для формирования органов законодательной власти пролетариату, буржуазии, крестьянам, является «буржуазной демократией», Ленин не объясняет. Он преподносит эту мысль как аксиому со ссылкой на Маркса (что можно оспорить) и на исторический опыт Парижской Коммуны.