Ленин из эмиграции в Россию. Март 1917

Заключение

1. Высказанное в отношении товарища Гримма подозрение, что он предпринял свой шаг в интересах немецкого империализма или что он даже является германским агентом, не было подтверждено ни в малейшей степени. Из содержания телеграммы, посланной Гофману, вытекает, что Гримм стремился ускорить всеобщий мир. Трехлетняя борьба, которую он вел против немецкого империализма, и поддержка, всегда оказываемая им немецкой оппозиции, говорят против подобного подозрения.

Стокгольмская следственная комиссия пришла к такому же заключению.

2. Возникает вопрос, какими же мотивами руководствовался Гримм. На основании показаний Гримма комиссия пришла к такому объяснению его поведения:

Как и многие другие, Гримм находился под впечатлением той мысли, что в случае продолжения войны завоеваниям революции угрожает опасность. Поэтому еще до посылки своей телеграммы он проводил в Совете рабочих и солдатских депутатов и на других собраниях ту мысль, что необходимо потребовать от Временного правительства, чтобы оно настояло перед союзниками на заключении немедленного и всеобщего перемирия, и что в случае отказа со стороны Временного правительства нужно потребовать выхода социалистических министров из состава правительства. Гримм заявляет, что еще до своего приезда в Петроград он задавал себе вопрос, который позже с разных сторон ему задавали в Петрограде: можно ли взять на себя ответственность и повести агитацию за немедленное и общее прекращение военных действий, если налицо имеется опасность, что Россия может подвергнуться нападению со стороны центральных держав и революция будет раздавлена военной силой? Эта тревога за судьбу русской революции побудила его решиться выяснить вопрос, насколько имеются объективные основания для подобного рода опасений, чтобы в зависимости от положения дела выбрать ту или иную тактику в борьбе за мир. В этом смысле он формулировал свой запрос министерству иностранных дел в Берне и просил посольство переслать таковой. Он обратился к министру иностранных дел потому, что ему было известно, что этот последний, в силу своих частых ответов на запросы о мире в швейцарском парламенте, лучше всех осведомлен насчет намерений правительства и военных целей воюющих держав, а также и потому, что от официального органа нейтральной державы можно было рассчитывать получить наиболее объективные информации. В качестве гражданина демократического государства он считал себя вправе обратиться в министерство иностранных дел этого государства с таким запросом. Для обоснования своей просьбы сообщить о целях войны он предпослал своей телеграмме краткое изложение своих петербургских впечатлений.

Комиссия имеет тем меньше оснований игнорировать эти показания товарища Гримма, что и стокгольмская комиссия, лучше ее осведомленная, пришла к тому же заключению: «Главнейшим мотивом поведения Гримма следственная комиссия считает его заботу о судьбах русской революции, которой, по мнению Гримма, грозила опасность в случае дальнейшего продолжения войны и которую он хотел спасти при помощи переговоров о мире».

В силу сказанного необходимо констатировать, что мотивы, по которым Гримм совершил свои действия, безупречны.

3. Обращение Гримма к министру Гофману с тем, чтобы получить информацию о целях, преследуемых воюющими державами, следует признать необдуманным шагом с его стороны. Опубликованные правительствами, их министрами и их прессой цели войны были так же хорошо известны в Петрограде, как и в Берне. Поскольку товарищ Гримм дипломатическим путем пытался получить более подробные сведения, он впадал в противоречие с циммервальдским движением.

4. Но независимо от этого Гримм должен был самому себе сказать, что запрос его, адресованный министру Гофману, имеет важное значение, так как он, Гримм, имел намерение использовать ответ Гофмана для дальнейшей борьбы в защиту своей точки зрения. Его долг поэтому был посоветоваться с товарищем Балабановой и с другими товарищами, которых он впоследствии привлек на совещание для составления затребованного социалистическими министрами ответа, насколько допустим и не оппортунистичен такой шаг. Комиссия находит также, что тов. Гримм после предъявления копии телеграммы Гофмана не должен был дольше скрывать от своих партийных друзей истинное положение вещей.

Гримм оправдывает свой образ действий тем, что он имел в виду помешать правительствам Антанты применить в связи с телеграммой Гофмана какие-либо репрессивные меры по отношению к Швейцарии. Комиссия, однако, находит, что, благодаря тому, что Гримм умолчал о посланной им телеграмме Гофману, международное положение Швейцарии скорее ухудшилось.

5. Если, с одной стороны, поведение Гримма справедливо заслуживает порицания, то, с другой стороны, не следует упускать из виду, что он своими действиями преследовал только одну цель, — служить русской революции и делу мира.

6. Нужно указать, кроме того, что тов. Гримм своей неустанной и бескорыстной деятельностью оказал партии столь ценные услуги, что кратковременные и случайные отклонения не должны иметь решающего значения.

Принимая во внимание все эти соображения, комиссия пришла к заключению, что тов. Гримм может снова вернуться к своей партийной работе, сохранив все политические мандаты и ответственные должности, на которые он поставлен своими избирателями и социал-демократическими партиями.

Грейлих, Клёти, Ланг, Г Мюллер, Нобс, Шнейдер