Ленин ПСС издание 5 том 29

Конечно, да. Так как человеческое познание не есть нечто абсолютное, а является лишь художником, создающим известные образы истины, образы истинные, настоящие и правдивые, то само собой разумеется, что картина не исчерпывает предмета, что художник остается за своей моделью. Никогда не говорилось ни об истине, ни о познании ничего более бессмысленного, чем то, что о ней говорит ходячая логика уже целые тысячелетия: истина - это совпадение нашего познания с предметом последнего. Как может картина «совпадать» с моделью? Приблизительно, да. Но какая картина не соответствует приблизительно своему предмету? Ведь всякий портрет более или менее похож. Но целиком и полностью похожий портрет, это - абсурдная мысль.

Итак, мы можем лишь относительно познавать природу и части ее; ибо всякая часть, хотя она является лишь относительной частью природы, имеет все же природу абсолютного, природу природного целого самого по себе, не исчерпываемого познанием.

Откуда же мы знаем, что за явлениями природы, за относительными истинами стоит универсальная, неограниченная абсолютная природа, которая не вполне открывает себя человеку? Наше зрение ограниченно, то же самое нужно сказать о нашем слухе, осязании и также о нашем познании, и все же мы знаем относительно всех этих вещей, что они - ограниченные части безграничного. Откуда же у нас это знание?

NB

NB

NB

NB

NB

NB

425

ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ ДИЦГЕНА «МЕЛКИЕ ФИЛОСОФСКИЕ РАБОТЫ»

Оно прирождено нам. Оно дано вместе с сознанием. Сознание человека есть знание о своей личности как о части человеческого рода, человечества и универсума. Знать' - это значит рисовать себе образы и при этом сознавать, что и образы, и вещи, с которых они сняты, имеют общую мать, от которой они все происходят и в лоно которой они возвращаются. Это материнское лоно и есть абсолютная истина; оно вполне истинно и все же мистично, т. е. оно - неисчерпаемый источник познания, следовательно, непознаваемо до конца.

То, что мы познаем в мире и о мире, несмотря на всю свою истинность и правильность, является все же только познанной истиной, т. е. видоизменением, видом или частью истины. Если я говорю, что знание о бесконечной, абсолютной истине прирождено нам, что оно есть единое и единственное знание a priori, то все же и опыт подтверждает это прирожденное знание. Мы узнаем, что всякое начало и всякий конец есть лишь относительное начало и относительный конец, в основе которого лежит неисчерпаемое никаким опытом абсолютное. Мы узнаем на опыте, что всякий опыт есть часть того, что, говоря вместе с Кантом, выходит за пределы всякого опыта.

Мистик, пожалуй, скажет: значит есть нечто такое, что выводит нас за пределы физического опыта. Мы отвечаем на это - да и нет в одно и то же время. Для старого, не признающего границ метафизика ничего подобного нет. Для сознания, которое сознало свою сущность, всякая частичка, будь то частица пыли или камня или дерева, есть нечто непознаваемое до конца, т. е. каждая частичка есть неисчерпаемый материал для человеческой познавательной способности, следовательно нечто выходящее за пределы опыта.

Когда я говорю, что сознание безначальности и бесконечности физического мира есть прирожденное, а не приобретенное путем опыта сознание, что оно есть сознание, существующее a priori и предшествующее

Über die Erfahrung* ?

NB versus

Kant

NB

* - Об опыте. Ред.

426

В. И. ЛЕНИН

всякому опыту, я должен все же добавить, что оно первоначально имеется лишь как зародыш и что оно при помощи опыта в борьбе за существование и при помощи полового подбора развилось в то, чем оно является в настоящее время...

Нездоровая мистика ненаучно отделяет абсолютную истину от относительной. Она делает из являющейся вещи и «вещи в себе», т. е. из явления и истины, две категории, различные между собой toto caelo* и не «содержащиеся в снятом виде» ни в какой общей категории. Эта туманная мистика превращает наше познание и нашу способность познания в «суррогаты», которые дают нам возможность чувствовать в трансцендентном небе олицетворенную истину, сверхчеловеческий, сверхъестественный дух.

Смирение всегда приличествует человеку. Однако утверждение о неспособности человека познавать истину имеет двойственный, достойный и недостойный человека смысл. Все, что мы познаем, все научные выводы, все явления - суть части действительной, настоящей и абсолютной истины. Хотя последняя неисчерпаема и не может быть точно воспроизведена в познании или представлении, все же картины, даваемые наукой о ней, - превосходные картины в человеческом, относительном смысле этого слова, точно так же как и те предложения, которые я здесь пишу, имеют определенный, точный смысл и в то же время не имеют его, если кому-нибудь вздумается извращать их или истолковывать ложно...