Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943

Последнее, пятое по счету, снижение норм выдачи хлеба имело для большинства ленинградцев тяжелые физические и моральные последствия. Стремительное развитие алиментарной дистрофии усугублялось тяжелыми психическими травмами, вызванными постоянными бомбежками, обстрелами, потерей близких людей. Физическое напряжение, холод, отсутствие электричества и отопления, воды и элементарных бытовых условий еще больше понижали сопротивляемость людей к болезням, их волю к жизни. 7 декабря 1941 г. городской отдел здравоохранения рассмотрел и утвердил «служебную записку» видных ученых-профессоров М. Г. Данилевич, М. Д. Тушинского и М. И. Хвилицкой «О терминологии и лечении алиментарных расстройств». В этой записке, в частности, предлагалось получившую в связи с нарушениями питания широкое распространение болезнь «обозначить термином “алиментарная дистрофия”». В условиях отсутствия главного средства лечения – достаточного количества продуктов питания – в записке давались такие рекомендации, как ограничение потребления жидкости и соли, постельный режим, теплые ванны, подкожное введение кофеина и внутривенное глюкозы[26]. На 23 декабря 1941 г. в 34 больницах и госпиталях блокированного города находилось около 2800 больных алиментарной дистрофией

[27]. На самом деле число истощенных ленинградцев, нуждавшихся в лечении от алиментарной дистрофии, к этому времени исчислялось уже десятками тысяч. Известно, что в декабре 1941 г. работники треста «Стальконструкция» по заданию горкома партии и исполкома Ленгорсовета сняли с пьедесталов и транспортировали в сад отдыха Дворца пионеров четыре скульптурные группы клодтовских коней с Аничкова моста весом 7–8 т каждая. Менее известно, что опустить в землю на необходимую глубину тогда удалось только одну скульптурную группу, так как у истощенных и обессиленных рабочих не хватило сил справиться с промерзшей землей. Три оставшиеся скульптурные группы, густо обмазанные техническим вазелином и обернутые специальной бумагой, были лишь прикопаны в неглубоких ямах. Только в мае 1942 г. все четыре скульптурные группы были укрыты на необходимую глубину, но и тогда ослабевшим работникам «Стальконструкции» удалось это сделать с большим трудом[28]

.

21 декабря 1941 г. на имя А. А. Жданова пришла спасительная телеграмма от генерала К. А. Мерецкова: «Задача, поставленная т. Сталиным войскам 4-й армии, выполнена. Сегодня 20.12 16.00 железная дорога Тихвин – Волхов полностью очищена от войск противника и может быть использована для подвоза грузов летучками до Волхова»[29]. 24 декабря А. А. Жданов информировал Москву, что по ледовой дороге впервые поступило в город такое количество муки, которое превысило дневную потребность для выпечки хлеба. И Военный Совет Ленинградского фронта, учитывая отчаянное положение населения и надеясь на улучшение подвоза в ближайшее время, идет на рискованный шаг – принимает в тот же день постановление о прибавке хлебных норм. И хотя эта прибавка была почти символической – прибавили по 100 г хлеба рабочим и 75 г всем остальным – она имела большое моральное значение. Вместе с тем Управление НКВД в своем спецсообщении не скрывало, что наряду с восторженными откликами большинства населения были и «отрицательные высказывания», отмеченные «среди незначительной части населения». Они сводились к тому, что «о населении города позаботились слишком поздно. Была допущена большая смертность от голода»

[30]. В декабре 1941 г. умерло 53 тыс. мирных жителей, что превысило смертность в Ленинграде за весь 1940 г. – 46 827 человек[31]

.

В наступившие суровые дни зимы 1941 г., когда, казалось, смерть вот-вот восторжествует в застывшем Ленинграде, его руководство принимало отчаянные усилия, чтобы пульс жизни в городе не замер совсем, чтобы обеспечить хотя бы в минимальных размерах потребность фронта в боеприпасах и вооружении. В направленной на имя