Ленинградская зима

Дрожащей рукой Кумлев торопливо открыл дверь и увидел самого Висбаха, того, которому он в обмен на жизнь дал торжественную клятву верности Германии.

Павел Генрихович не мог говорить и только все делал рукой какой-то странный жест, отдаленно похожий на приглашение войти.

— Хватит, господин Кумлев, — сказал гость. — Выключайте ваши эмоции, нам нужно поговорить о деле, у меня очень мало времени. Расскажите, пожалуйста, что с вами произошло за эти годы.

Висбах слушал очень внимательно, часто останавливал Кумлева и просил: «Об этом — подробнее, пожалуйста».

Кумлев рассказывал, видя перед собой такое знакомое, хоть и изменившееся, но по-прежнему спокойное, сильное лицо, и на душе у него была торжественная музыка.

— К сожалению, я не могу провести с вами этот прекрасный для нас обоих вечер, — улыбнулся Висбах. — Я приехал в Ленинград с группой немецких инженеров. Через час — наш поезд в Москву. В этом чемодане ваши деньги и немножко золота. Старайтесь расходовать ваши деньги с умом и возвращайтесь к своим прежним привычкам. Однако Германия не хочет, чтобы вы вульгарно нуждались. Смотрите внимательно на все, что делается вокруг, и помните: последняя страница истории еще не перевернута. Терпеливо ждите свой великий час… — Висбах встал, точно подчеркивая этим торжественность момента.

Павел Генрихович тоже встал. Висбах обнял его за плечи и прижал к себе:

— Вас, господин Кумлев, обнимает Германия-мать…

Следующий посланец германской разведки пришел к Кумлеву только спустя пять лет. И снова Павел Генрихович получил крупную сумму. Задание на этот раз дали более конкретное — ему было поручено собирать сведения военного характера и выявлять людей, враждебно настроенных к Советской власти. Заводить с ними знакомства.

Все эти годы Павел Генрихович жил очень скромно, только, может быть, одеваться стал немного лучше, но все знали, что он человек одинокий и у него должны быть сбережения…

В 1939 году с ним установил связь немецкий консул в Ленинграде господин Зоммер. От него Кумлев и узнал потрясающую новость — война Германии с Россией не за горами.

Консул виделся с ним очень редко. Последний раз перед войной они встретились на кладбище Александро-Невской лавры. Кумлев получил от консула имена, клички и пароли агентов, которые отныне стали подчиняться ему как резиденту.

И вот война началась!

Теперь он плохо спал по ночам — все время ему чудилось, что стучат в дверь…

Из ленинградского дневника

После сентябрьского наступления немцев Ленинград оказался окончательно окруженным и отрезанным от страны.

Был на совещании в Смольном. Товарищ Кузнецов[3]

 — сама безжалостная откровенность. Он говорил как раз о том, что может означать блокада для жизни города. Впервые я услышал слово «блокада». Кузнецов сообщил очень тревожные вещи. Но его собственная вера в лучшее, несмотря ни на что, свойственные, наверно, его характеру страстность, напористость, уверенность придавали тому, что он говорил, окраску оптимизма и веры. Самое тревожное из всего, что он сказал, — это будущие трудности со снабжением продовольствием города и армий, находящихся внутри блокадного кольца.

— Мы уверены, что ленинградцы, и в первую очередь ленинградские коммунисты, спокойно встретят все трудности и сложности военной судьбы своего родного города и проявят образцы выдержки и воли к победе! — закончил он свою недлинную речь.

Выли вопросы и ответы.

Вопрос: Как быть с теми, кто не желает эвакуироваться?

Кузнецов: Как с нарушителями военной дисциплины города.

— А они ссылаются на свои патриотические чувства.