Леннарт Фартовый

Дальше мне только и оставалось, что вскочить верхом на Гаспара, направить тробора на врага и вынудить его броситься врассыпную. Я бы на их месте и сам так поступил, поскольку Витязю и остальным троборам пришло в их шестеренчатые мозги вырваться вперед. И потому удар по вражескому порядку получился куда сильнее, чем если бы по нему клином ударил многочисленный отряд рыцарей с копьями наперевес.

Эпилог

Мы сидели в тронном зале дворца торла Гарданики. Блез конечно же на троне, а его сподвижники – Рейчел, Казимир, Орм Волчья Пасть, Мэри, виконт дю Эскальзер и я – за столом подле него. Вообще-то Блез несколько раз предлагал мне пользоваться троном по очереди.

– Лео, – говорил он, – твой вклад в нашу победу ничуть не меньше моего, а даже больше.

Но всякий раз я отказывался.

– Ну что, мои верные други, – сказал Блез Повелитель Троборов, – пришла пора определиться, что будет делать каждый из вас дальше.

Новое имя появилось у него сразу после победы над Анандром Угольная Нога. Справедливости ради, никакого удовлетворения оно ему не принесло.

– Лео, – возмущался Блез, – ну какой из меня Повелитель Троборов?! Признаться честно, я и подхожу-то к ним с опаской. Почему я, например, не Святой Мститель?

– Издай указ.

– Указ?

– Именно. Ты теперь торл, и все свободное от фавориток, интриг, охоты и войн время должен заниматься тем, что издавать указы.

– Это-то как раз понятно, – отмахнулся он – Но о каком указе говоришь ты?

Мы к тому времени праздновали победу над Анандром третий или четвертый день, и потому оформить мысли в слова мне удалось не сразу.

– «Повелеваю в понедельник величать меня Святым Мстителем, во вторник – Мастером Мечей, в среду – Солнцеликим…» Дальше сам придумай. «А по воскресеньям я всегда буду Простоблезом».

– Да ну тебя!

Блез, когда обижается, несмотря на шрамы, усы и бороду, выглядит большим ребенком.

– Тогда извини, больше ничего в голову не идет. Наливай, авось поможет.

Давно успел обратить внимание – почему-то желудок не перестает работать даже тогда, когда голова уже не варит совсем.

– Господин виконт, давайте начнем с вас. Каковы ваши намерения?

– Я остаюсь, – не задумываясь ответил Антуан. – Для начала приведу в порядок печатное дело – оно в Гарданике запущено дальше некуда. После того как издам свои мемуары, возьмусь за науку: она здесь в зачаточном состоянии. На всю Гарданику всего три алхимические лаборатории, куда такое годится?! И уже только потом задумаюсь о будущем.

– Мэри? – Блез перевел взгляд на нее.

– Я госпожу Рейчел ни за что не брошу!

Ее страсть к Анандру перегорела давно, она в очередной раз влюбилась в дю Эскальзера, разлюбила его, и сейчас сердце Мэри было свободно.

– Понятно.

Блез посмотрел на меня, минуя Казимира и Волчью Пасть, поскольку оба они уже смогли определиться. Казимир вообще успел развести бурную деятельность.

– Армия Гарданики нуждается в срочной реформации, слишком много у нас внешних врагов, – горячился он. – Мы должны взять все самое лучшее, что только имеется в мировом опыте ведения военных действий, и сплавить с нашим собственным. А еще меня не покидает мысль ввести всеобщую воинскую повинность, не исключая детей и женщин. Но спустя какое-то время. Так сказать – в ближайших перспективах.

Орм Волчья Пасть продолжал заниматься вопросами внутренней безопасности, теперь уже на государственном уровне. И одним из первых его предложений было создание передвижного правосудия.

– Представьте себе: мчится по дороге караван, составленный из черных карет, зачехленных дыб, гильотин и виселиц, и сердца всех, кто его увидит, замирают от ужаса – вдруг по его душу!

Представляя сам, Орм едва глаза не закатывал.

– Ты хочешь, чтобы меня прозвали Кровавым Сатрапом?! – негодовал Блез. – Скажи еще, что я должен всех инакомыслящих извести!

– Политика, господин Повелитель Троборов, что внешняя, что внутренняя, чистыми руками не делается, – заставив Блеза поморщиться от имени, которое он ненавидел, сказал виконт Антуан. – Не сочтите за нравоучение, но чем быстрее вы осознаете эту простую истину, тем проще вам будет править.

– Да не буду я никого ни казнить, ни пытать, – отстаивал Волчья Пасть свою идею.

– И в чем тогда смысл такого каравана?

– В неотвратимости наказания, вот в чем! Замыслил какой-нибудь негодяй преступление, а сам по сторонам смотрит – не мчится ли уже караван к нему? Глядишь, тогда и одумается.

– Лео, ты свое намерение покинуть Гарданику не оставил? – с надеждой посмотрел на меня Блез после того, как добился ответа от Мэри.

– Нет.