Лента длиною в эпоху. Шедевры советского кино

На честь иметь Мозжухина своим отцом, как уже сказано, претендует (или, точнее, намекает) в своем превосходном романе «Обещание на рассвете», переведенном на русский язык, французский писатель Ромен Гари. Согласно вольной автобиографии писателя, его мать, тоже русская актриса, но беженка во Францию, Нина Борисовская повторила (конечно, ничего не зная о той, первой) подвиг Ольги. Детство Ромена развертывается на фоне Ниццы. Там, так же надрываясь и во всем отказывая себе, Нина перебивается случайными заработками, чтобы сделать из ребенка великого и знаменитого человека. Ей удается: Ромен становится героем Сопротивления, сподвижником генерала де Голля и кавалером ордена Почетного легиона, дипломатом, выдающимся европейским прозаиком. Но… кончает жизнь самоубийством в 1980-м в возрасте 66 лет.

«Подними глаза» – Гари рассказывает, что в детстве он часто слышал от матери эту просьбу. Наверное, в глазах своего ребенка хотела узнавать она иные, те самые «прозрачные, под разлетом бровей-крыльев»… Правда, настолько же, насколько документирована в архиве Ивана Ильича сыновняя принадлежность его «Шурки», «Шуренка», настолько же отсутствуют какие-либо свидетельства о Нине Борисовской, о Ромене…

Но неисповедимы пути Господни… Портретное сходство действительно очень велико. Вспомним еще раз строки ахматовского «Сероглазого короля»:

Дочку мою я сейчас разбужу,В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:«Нет на земле твоего короля»…

«Броненосец Потемкин» на рейде. Красота революционного эпоса

…Помню фанерные крыльяИ богатырские шлемы,Помню и фильмы, что былиНемы и вовсе не немы.

Леонид Мартынов

* * *

Экран натянут в Большом театре «И проснулся знаменитым» • Белая коляска-катафалк на одесской лестнице • Мальчик из Риги • Детские травмы и тема жестокости • Октябрь 1917-го в действительности и в кино

Наверное, во всем мировом фонде кинематографа нет кадра более знаменитого, чем коляска с плачущим ребенком, которая катится вниз по лестнице под пулями, среди мечущихся людей – в море, к неотвратимой гибели.

Коляска с плачущим ребенком на ступенях одесской лестницы стала символом безвинной жертвы

Это из сцены расстрела мирной толпы в Одессе 1905 года. Из фильма Сергея Эйзенштейна «Броненосец Потемкин».

Смертельно раненная молодая мать, падая, сама нечаянно толкнула коляску.

Со ступеньки на ступеньку вниз, ближе и ближе к волнам, непоправимо…

Сергей Михайлович Эйзенштейн (1898–1948)

Кинокадр безвинной жертвы, чудовищной и бессмысленной, давно оторвался от конкретных исторических событий, его подсказавших, вырос в символ вселенской несправедливости и мирового зла, объял все расстрелы, расправы, бомбежки, обвалы, стихийные бедствия трагического XX века. Безвестный новорожденный младенец в белой смертельной коляске стал образом нарицательным. И его знают все – помнят ли, видели или понаслышке.

Фильм был снят в 1925 году на московской кинофабрике «Совкино» (бывшей «А. Ханжонков») по заданию советского правительства к двадцатилетней годовщине первой русской революции. Матросское восстание на броненосце «Князь Потемкин Таврический» – одна из самых памятных страниц этой генеральной репетиции Октября.

Премьера состоялась после торжественного юбилейного заседания в Большом театре 25 декабря 1925 года.

На пышной, барочной императорской сцене натянуто аскетичное белое полотно экрана. В креслах алого бархата, в золотых ложах – коммунистическая элита: френчи, гимнастерки, сапоги. Присутствует политбюро ЦК ВКП(б). Это – праздник новой революционной России, «отчет» молодого советского кинематографа перед властью.

Как контрастируют чеканные матросские шеренги, корабельная медь, бешеный ритм действия с медлительной сменой планов, серебристым светом лампионов в стиле модерн, корзинами махровых хризантем и любовными страданиями несчастной певички Полы – Веры Холодной в ленте 1918 года «Сказка любви дорогой», этой лебединой песне частновладельческого кино!

А ведь прошло всего семь лет… Экран неузнаваемо изменился. Им овладела социальная эмоция. Гнев и ненависть рвутся наружу, перехлестывая за рамки кадра.