Леонард и Голодный Пол

Церковь все больше заполнялась гостями, отовсюду доносилось жужжание голосов. Женщины делали друг другу комплименты по поводу нарядов; самые опытные догадались взять на апрельскую свадьбу пальто или палантин из искусственного меха. Мужчины вели обычные мужские разговоры на безобидные темы общего характера. Самыми приветливыми были те, кто составлял пару с приглашенными. Им в этот день ничего другого не оставалось, кроме как улыбаться и внимательно слушать. Причетник, возившийся у алтаря, приводя все в должный порядок, напоминал технического менеджера гастрольной труппы перед концертом. Священник разговаривал с родителями Эндрю и с Хелен, которая, сидя в одиночестве, чувствовала себя немного не в своей тарелке. Эндрю стоял у алтаря и бойко болтал с шафером, всем видом демонстрируя свое обычное хладнокровие — идеальный жених до мозга костей. На нем был прекрасного покроя голубой итальянский костюм, бордовый галстук и белая накрахмаленная рубашка с двойными манжетами и жемчужными запонками, которые его отец надевал в день собственной свадьбы. Беспокойство Эндрю выдавали лишь быстрые взгляды, которые он украдкой бросал на притвор с непрозрачным стеклом «под изморозь», где должна была появиться Грейс. Под сводами церкви плыла музыка, и органист — судя по всему, далеко не промах в переговорах о гонораре — играл соло на органе, которое представляло собой сочетание нежных тягучих аккордов и игривого галопа, исполнявшегося правой рукой с полным пренебрежением к демоническому потенциалу церковного инструмента.

Но вот курильщики суетливо заторопились внутрь, и это означало, что привезли невесту. Органист перестал играть, и в церкви воцарилась полная, головокружительная тишина. Все встали. Голодный Пол замер у алтаря рядом с матерью, в руке которой был предусмотрительно зажат бумажный платочек. Леонард, по натуре своей наблюдатель, смотрел на священника, лицо которого расплылось в добродушной улыбке, выдававшей его тайное предпочтение первых романтических стадий обряда. Эндрю стоял счастливый и спокойный, в душе благодарный Грейс за проявленную пунктуальность в тот единственный день, когда это было для него так важно.

Первыми вошли подружки невесты, немного смущаясь от энтузиазма гостей, схватившихся за телефоны, словно папарацци. Они проследовали по проходу друг за другом и заняли свои места у алтаря.

Затем, повинуясь кивку фотографа и полностью оценив драматическую напряженность момента, органист заиграл Концерт для клавесина № 5 фа минор Баха, известного Эндрю как песня, которую его невеста позаимствовала из фильма «Ханна и ее сестры».

И тогда появилась Грейс.

Какое-то мгновение она стояла собранная и радостная, с таким выражением, как будто собиралась пропеть: «Та-дам!»

На ней было потрясающее атласное платье цвета слоновой кости, доходившее ей до щиколоток. Однако все взгляды обратились к яркому цветовому пятну — туфлям зеленым, как нефрит. Выбор неожиданный, но в этом была вся Грейс. Она прошла по проходу под руку с Питером, который изо всех сил старался идти медленно, исполненный необычайной гордости. Эндрю следил за каждым шагом Грейс и, когда взял обе руки невесты в свои, поблагодарил Питера едва заметной улыбкой.

— Ну, вот и я, — просто сказала Грейс.

— Ты такая красивая, — еще проще ответил Эндрю.

Во всей церкви девушки сжали руки своих кавалеров, а жены прислонились к плечам своих мужей. Священник, не желая нарушать торжественность момента, но в то же время обязанный исполнить свой долг и начать церемонию, произнес несколько приветственных слов, адресованных Грейс и Эндрю, а также всем собравшимся. Он рассказал обо всех этапах обряда венчания, раскрывая их символическое значение. Благодаря своему опыту он понимал, что необходимо сначала объяснить участникам, когда чья очередь подходить к алтарю. Его проповедь содержала непринужденные размышления о любви и семье, скорее философские, чем духовные, ибо церковники в целом предпочитают не углубляться в вопросы религиозного радения, их интересует более дальняя перспектива — крещения, причастия, конфирмации, за которые им еще придется побороться.

В недели, предшествовавшие свадьбе, Грейс настойчиво повторяла, что меньше всего она ждет собственно церемонии, потому что чувствует себя обманщицей из-за недостатка веры, но теперь, когда обряд венчания начался, ей хотелось, чтобы он продолжался бесконечно. Даже несмотря на то, что Грейс так намучилась, составляя буклеты с молитвами, и наверняка выучила наизусть все тексты, она сидела, увлеченно вслушиваясь в эти казавшиеся новыми слова, чувства и насущные советы о том, как достичь прочности в любви с ее многочисленными опасностями и трудностями. Хотя ее детские воспоминания о мессах хранили скуку бессчетных часов, венчание промелькнуло так быстро, словно от счастья притупилось ощущение времени.