Леонард и Голодный Пол

Одиночество Леонарда стало иным. Прежде это было паническое одиночество, отчаянно подталкивающее его разум к поискам того, за что можно зацепиться и таким образом убежать от себя. Он искал утешения, отвлекаясь на разное — на Голодного Пола, на книгу о римлянах и — больше всего — на Шелли. Теперь Леонард понял, как ему было страшно, с каким ужасом он смотрел на жизнь, готовую его проглотить. И все же он развернулся и взглянул на самого себя. Он просидел до полночи с книгой и в конце концов преодолел свои страхи, которые были не чем иным, как глубокой любовью к матери, хотя раньше он не был готов признать это чувство, чтобы не утонуть в своей скорби.

Леонард легонько погладил подушку и пошел вниз по лестнице, спускавшейся сверху вниз через пространство дома, который, так или иначе, был и в самом деле слишком велик для одного человека. В ближайшие месяцы ему придется принять какие-то решения, но пока спешки не было. Он сел на диван в гостиной, поставил рядом кофе в кружке с логотипом журнала «New Scientist» и открыл «Мельницу на Флоссе» с твердым намерением прочитать за выходные весь роман. Что и сделал.

Глава 23

Пасхальное воскресенье

В пасхальное воскресенье Грейс проснулась с какой-то глуповато-блаженной улыбкой на лице. Накануне Эндрю придумал для нее сюрприз, чтобы отметить последнюю совместную субботу перед свадьбой. Зная, что Грейс любит классическую музыку — вернее было бы сказать, что она любит отдельные хорошие отрывки из сочинений отдельных хороших композиторов, — он купил билеты на Андре Рьё, полагая, что платит за лучшее из лучшего. Услышав об этом, Грейс расхохоталась, но быстро принялась извиняться и сквозь хихиканье и поцелуи заверила его, что это очень мило с его стороны и что она просит прощения за свой музыкальный снобизм, хотя отказываться от своего снобизма вовсе не собиралась. Эндрю, который не очень-то разбирался в музыке, слегка огорчился, что так плохо знает вкусы своей без пяти минут жены, но во время концерта несколько раз толкал ее локтем, когда видел, что музыка ей все-таки нравится.

Кроме того, он заказал ужин в ресторане после концерта, где они плотно поели второй раз за день, так как еще раньше, сидя дома на диване, успели прикончить пиццу. За ужином они немного опьянели, и голова у обоих немного кружилась, но на радостях они выпили еще кофе с ликером, и Эндрю, с помощью стоящих на столе многочисленных недопитых рюмок, принялся изображать Андре Рьё, играющего вальсы.

Хотя они целовались в такси по дороге домой, оба, добравшись до постели, были настолько уставшие, что смогли только лечь и уснуть. Когда на следующее утро Грейс проснулась, Эндрю все еще храпел, лежа на животе в своей обычной позе, согнув конечности под девяносто градусов, как обведенная мелом фигура жертвы на месте преступления. Грейс улыбнулась про себя, вспомнив, как Эндрю торговался с продавцом в ночном газетном киоске, покупая ей пасхальное яйцо с прилагающейся к нему кружкой. Продавец цену не снижал, но Эндрю все равно купил яйцо, заявив, что Андре Рьё поступил бы точно так же. Когда внутренние часы Грейс с присущей им непоколебимостью не позволили ей снова уснуть в это пасхальное утро, она подавила в себе желание встать рано и оказаться в одиночестве. Вместо этого она обняла Эндрю сзади, сложившись с ним, как две ложки в буфете, в надежде либо его разбудить, либо наслаждаться теплом его тела, пока он сам не проснется.

Несмотря на ее всем известное скептическое отношение к соблюдению традиций ради традиций, Грейс согласилась, что они с Эндрю должны провести вечер накануне свадьбы раздельно. Конечно, странно будет уезжать от него в родительский дом, где она проведет ночь, но, может, подумала она, не так уж плохо немного соскучиться по мужу за день до свадьбы.

В Парлевуде Хелен и Голодный Пол поднялись рано — они собирались пойти в больницу подарить медсестрам и больным пасхальные яйца, а уж потом закончить дома последние приготовления перед приездом Грейс. Они немного припозднились, потому что Голодный Пол настоял на проверке срока годности всех купленных матерью яиц, не обращая внимания на ее заверения, что шоколад не портится. Пока Хелен отвлеклась на разговоры с медсестрами, Голодный Пол вошел в палату один. Он увидел, что Барбара говорит с кем-то по телефону, возможно с кем-то из своих детей-эмигрантов, и что средняя кровать пуста. Кровать миссис Готорн была скрыта за спущенными занавесками. Голодный Пол остановился у занавесок и прислушался, чтобы понять, чему он помешает, если заглянет. Он хотел подарить миссис Готорн яйцо, которое принес специально для нее, но теперь сомневался и жалел, что в больницах не держат ни звонка, ни дверного молоточка, чтобы дать знать о своем приходе и избежать неловкости, если вдруг явишься во время медицинского осмотра.

— Здравствуйте! — хрипловато проговорил он. Его голос прозвучал немного сдавленно, потому что Голодный Пол долго не разговаривал. — Здравствуйте! — через несколько мгновений повторил он снова.