Леонардо да Винчи

Между охотниками за добычей, что помчались к незадачливому Мельци в Ваприо, оказался и Помпео Аретино, сын Леони, бывший ученик Микеланджело. Помпео к этому времени сумел раздобыть немало отдельных листков из рукописей Леонардо, но мечтал о тех тринадцати томах, что оказались во владении Гвидо Мацценты. Явившись в Ваприо, Помпео принялся уговаривать Горацио Мельци вытребовать у Гвидо щедрый подарок назад. Сам Помпео пророчил рукописям, как только они вернутся к Мельци, великую судьбу – обещал передать их испанскому королю Филиппу. Испанский король – любитель редкостей и в благодарность за столь щедрый подарок непременно сделает Мельци миланским сенатором, заливался соловьем Помпео. Получить место в сенате города? Не блиставший талантами и не обладавший нужными связями Мельци не смел и мечтать о таком возвышении. Соблазн был велик… Сбитый с толку поднятой суетой и настойчивыми уговорами Помпео, он отправился к Мацценте и на коленях стал умолять возвратить тринадцать кодексов. Тому отчаянно не хотелось расставаться с подарком, но все же, скрепя сердце, он решил разделить сокровище почти поровну: вернул семь томов Мельци, а шесть оставил у себя. Но из этих шести три он почти сразу (по какой причине – неведомо) раздарил (или продал? об этом история умалчивает). Счастливыми новыми владельцами кодексов стали кардинал, художник и герцог Савойский. Три тома так и остались у Мацценты, а после его смерти в 1612 году ими сумел-таки завладеть пронырливый Помпео. Тот кодекс, что достался в подарок кардиналу, стал основой коллекции рукописей Леонардо да Винчи в Амброзианской библиотеке в Милане.[56]

Рукопись, подаренная художнику, в итоге оказалась в Англии, а кодекс герцога Савойского фактически был утрачен, от него сохранились разрозненные страницы.

В течение многих лет драгоценные кодексы Леонардо да Винчи переходили из рук в руки, их вывозили из Италии, делили на части или вообще на отдельные листы, чтобы выручить как можно больше от продажи. Их никто пока не изучал – ими просто гордились, как гордятся драгоценностями или картинами коллекционеры; их рассматривали, ценя, прежде всего, рисунки Мастера.

А ловкач Помпео сумел в итоге завладеть десятью кодексами из тех, что первоначально составил Гаварди. И это в придачу к отдельным листам, которые он выманил у Мельци. Испанскому королю Помпео ничего передавать не собирался. Филипп, наверное, даже не ведал, что ему уготован такой великолепный подарок в Италии! Помпео соединил собранные десять томов и отдельные листы в один громадный том, который получил название «Атлантический кодекс». В основном он содержал прикладные знания Леонардо. Так Помпео сделался главным коллекционером рукописей Леонардо да Винчи (разве что Мельци по-прежнему мог соперничать с ним). После смерти Помпео его наследник продал Атлантический кодекс знаменитому в то время меценату графу Галеаццо Арконати.

Кроме Атлантического кодекса Арконати приобрел еще одиннадцать манускриптов Леонардо да Винчи у Мельци. Арконати понимал, чем именно владеет, он отказался продать Атлантический кодекс английскому королю, который предлагал за него огромные деньги. В 1637 году Арконати принес собрание рукописей в дар Амброзианской библиотеке, где уже хранился том, полученный кардиналом. Однако этих сокровищ по-прежнему никто не изучал. К рукописям относились как ребенок, еще не научившийся читать, относится к книге с картинками – рассматривали рисунки (а страницы рукописей, наряду с текстами, были заполнены удивительными рисунками Леонардо), восхищались и обсуждали, что же именно зашифровал Мастер в своих записях. Наиболее дотошные библиотекари составляли каталоги, планировали писать труды, в том числе и биографию да Винчи. Однако всерьез никто так до сих пор и не разобрал, что же за наследство оставил великий гений Возрождения потомкам.

Так, будто на дне водоема таинственный клад, лежали труды Леонардо, а где-то рядом, их не касаясь, бушевали войны, менялись правители и эпохи. Но наконец волна, поднятая Великой французской революцией, а затем – Наполеоном, докатилась до Италии.

В мае 1796 года войска Наполеона вошли в Милан. Жители приветствовали французов как освободителей – раздробленная Италия мечтала о независимости и национальном объединении и была готова поверить, что Франция ей в этом деле поможет – освободит и объединит.