Лермонтов: Мистический гений

Закончился второй петербургский период выходом романа "Герой нашего времени" и подготовкой к изданию первой книги стихотворений, вышедшей уже осенью 1840 года. Хорошо бы время от времени переиздавать книгу "Стихотворения М. Лермонтова" в том виде, в каком она была составлена поэтом и издана Н. И. Кувшинниковым и А. Д. Киреевым, людьми, близкими к редакции "Отечественных записок". Надо удивляться требовательности поэта. Из более четырехсот своих стихов и тридцати поэм он отобрал лишь 26 стихотворений и две поэмы: "Песню про… купца Калашникова" и "Мцыри". Понятно, что по цензурным соображениям в сборник не попали "Смерть Поэта", "Демон" и "Маскарад", но многое другое, ныне широко известное в его творчестве, было им отодвинуто. Впрочем, поговорим о сборнике стихов позже.

Вернувшись в столицу в 1838 году известным поэтом, Михаил Лермонтов какое-то время с интересом играет роль молодого светского льва в большом свете, за ним ухаживают все салонные дамы: "любительницы знаменитостей и героев". Поэту быстро все эти "львиные" забавы надоедают, его уже не устраивает и военная служба, он то просится в отпуск, то мечтает о возвращении на Кавказ. Но, как пишет он своему доверенному другу М. А. Лопухиной: "Все эти милые родственники! — не хотят, чтоб я оставил службу…" Этот длинный поводок Столыпиных так до конца жизни и тянулся за ним. С одной стороны, он купался в деньгах, жил подобно самым богатым своим товарищам из гусаров. Получая в месяц чуть больше 200 рублей жалованья, от бабушки Михаил получал за год более десяти тысяч рублей. Денег на внука бабушка и впрямь не жалела, но контролировала постоянно. И отпускать с военной службы никак не желала.

Когда-то Елизавета Алексеевна противилась поступлению внука в Школу юнкеров. После первых восторгов по поводу стихов, узнав, какие от стихов бывают неприятности, она уже не желала видеть Мишеля литератором. Зная его строптивый характер и его вольнолюбие, она предпочла лучше бы какие-нибудь его великосветские шалости или веселое бражничество. Недаром она всегда щедро принимала на своих петербургских и московских квартирах всю его компанию буйных захмелевших светских друзей. Лишь бы не литературное вольнодумство.

По-своему, по-бабушкиному она была права. В России во все времена литературное вольнодумство каралось, как государственная измена, не менее. А за любой дебош лишь бы хватило Мишелю денег расплатиться. Вот и привык за годы вольной жизни ее Мишель к легким деньгам, без них уже не желал обходиться. Увы, но надо признать, он прочно, до конца жизни своей сел на бабушкину денежную иглу. Потому и исполнял все ее повеления, несмотря на всю свою строптивость. Всегда помнил, что Елизавета Алексеевна не менее строптива, и ежели начнет Мишель вести себя по-своему, уйдет со службы, обзаведется семьей без ее согласия, сразу же останется и без наследства, и без ежемесячных дотаций. Зато он позволял себе всевозможные светские дерзости.

О его дерзких поступках в свете ходили легенды, которые лишь увеличивали его славу. "Какой он взбалмошный, вспыльчивый человек, — пишет о нем А. Ф. Смирнова, — наверно, кончит катастрофой. Он отличается невозможной дерзостью. Он погибает от скуки, возмущается собственным легкомыслием, но в то же время не обладает достаточно характером, чтобы вырваться из этой среды. Это — странная натура".